3. Работа в Независимом институте выборов
3.1. 2003 год, кампания Лебедева
В начале октября 2003 года я получил мэйл от исполнительного директора НИВ Валерия Георгиевича Акаевича: он приглашал меня подъехать в институт. Я приехал и побеседовал с председателем совета директоров Александром Владимировичем Иванченко. Иванченко предложил мне работу в институте. Главной работой на тот момент стало обеспечение избирательной кампании Александра Евгеньевича Лебедева – он решил выдвигаться кандидатом на должность мэра Москвы.
Как я писал в предыдущем разделе, Иванченко благосклонно отнесся к кампании Гусевой, он разрешил мне продолжать оказывать ей помощь и рекомендовал Лебедеву помочь ей материально. Так что некоторое время я работал одновременно на Гусеву и Лебедева, но затем уже – только на Лебедева.
Помимо меня, непосредственно кампанией Лебедева в НИВ занимался Владимир Евгеньевич Помаскин, кандидат юридических наук ранее работавший в МВД (генерал-майор милиции в запасе) и в ЦИК (начальником Контрольно-ревизионного управления). Он также пришел в НИВ для работы на Лебедева, но, в отличие от меня, покинул институт после окончания кампании. Его Лебедев назначил членом МГИК с правом совещательного голоса; главной (хотя и не единственной) его задачей, как специалиста по финансированию выборов, была проверка всех финансовых документов кандидата.
Лебедев выдвинул свою кандидатуру 6 октября, позже большинства кандидатов. Всего выдвигалось 15 кандидатов (все как самовыдвиженцы), но большая часть даже не пыталась зарегистрироваться. Зарегистрированы были четверо (все 28 октября): действующий мэр Юрий Лужков по подписям избирателей и трое по залогу – президент Национального резервного банка Александр Лебедев, генеральный директор ЗАО «Объединение Прогресс» Николай Лифанов и зам. ген. директора Регионального благотворительного фонда помощи материнству «Не убий» Герман Стерлигов.
Лужков параллельно на думских выборах входил в первую тройку федерального списка «Единой России», Лебедев возглавлял московскую часть федерального списка избирательного блока «Родина». Лифанов был откровенно техническим кандидатом (главная задача – сохранить необходимую альтернативность в случае снятия других кандидатов). У Лебедева до этого был лишь единичный случай участия в выборах: в 1999 году он баллотировался на должность вице-губернатора Московской области (в паре в Борисом Федоровым). Стерлигов был известен как один из первых российских миллионеров, основавший в 1990 году биржу «Алиса». Впоследствии у него появилось прозвище «гробовщик»: то ли он действительно занимался производством гробов, то ли использовал гробы как элемент агитации (в 2002 году он участвовал в выборах губернатора Красноярского края, получив 0,1%).
В ходе кампании я дважды представлял интересы Лебедева в суде, и эти эпизоды запомнились лучше всего.
Первый эпизод был связан с решением МГИК о распределении бесплатного эфирного времени на телеканале «ТВ Столица» и радиоканале «Радио-Центр» (радиостанция «Говорит Москва»). Закон требовал, чтобы не менее половины времени отводилось на дебаты. Также в законе было оговорено, что отказ кандидатов от участия в дебатах не приводит к уменьшению времени, отводимого для дебатов (кроме случая, когда участвовать в дебатах готов только один кандидат). МГИК же в связи с отказом от участия в дебатах Лужкова и Лифанова выделила на дебаты меньше времени: на «ТВ Столица» 60 мин на индивидуальные выступления и 30 мин на дебаты, на «Радио-Центре» 96 минут на выступления и 50 минут на дебаты.
Я подготовил заявление в суд, Лебедев его подписал. 17 ноября я отвез заявление в Мосгорсуд. На следующий день МГИК приняла решение об увеличении времени на дебаты. После этого я от своего имени передал в суд отказ от исковых требований и просьбу прекратить дело.
Вся это борьба имело только одно значение – заставить МГИК уважать закон. Практическую роль она не сыграла, поскольку Лебедев затем тоже отказался от дебатов со Стерлиговым, и тот участвовал в агитационных мероприятиях в одиночку.
Главной проблемой был характер агитационной кампании Стерлигова. Она целиком была направлена на борьбу с «засильем» в Москве выходцев с Кавказа и Средней Азии и обвинениями Лужкова в том, что он этому потворствует. Так, в одном из выступлений он голословно заявлял, что в Москве проживает около 1,5 миллионов азербайджанцев, 350 тысяч чеченцев, а всего выходцев с Кавказа и Средней Азии – около 4 миллионов. При этом «большинство прописок получено преступным путем через взятки». Развивая эту мысль, Стерлигов далее заявил: «Уже в следующих выборах основным голосующим электоратом будут не русские и даже не белые. Будут гости, которые из гостей превращаются в наглых озверевших хозяев... Я говорю не о всех чеченцах и азербайджанцах, но о подавляющем их большинстве… Я в основном знаю сытых, довольных, наглых, жестоких чеченцев, разъезжающих на “Мерседесах” и занимающихся бандитизмом, грабежом и вымогательством».
Другие цитаты: «У нас просто берут и забирают нашу землю, наш город, наши дома, наших женщин, наших детей… Посмотрите, Кремль. Вокруг: гостиница “Россия” – чеченская, “Балчуг” – чеченская, “Манеж” – чеченский. У нас Кремль в кольце чеченских боевиков». Далее Стерлигов заявил, что «их», имея в виду выходцев с Кавказа и Средней Азии, «80% будет через четыре года по подсчетам демографов». И как вывод: «Нас ожидает страшное будущее, это важно сейчас понять и испугаться».
По нашему мнению, эти высказывания возбуждали национальную и расовую вражду, что являлось основанием для отмены регистрации кандидата. Такую оценку давали не только мы. Она, в частности, была высказана в письме генерального директора «ТВ Столица» Д.В. Паппе на имя председателя МГИК. Лебедев через Иванченко заказал лингвистическую экспертизу Институту русского языка им. В.В. Виноградова РАН, и в заключении, подписанном зав. отделом экспериментальной лексикографии, профессором, доктором филологических наук А.Н. Барановым, говорилось, что в выступлениях Стерлигова содержались высказывания, которые следует рассматривать как возбуждение расовой, национальной ненависти и вражды между русскими как нацией и нерусскими национальностями, живущими в России.
Лебедев подал в Мосгорсуд заявление об отмене регистрации Стерлигова. Интересы Лебедева представляли Помаскин и я. Мне, в частности, пришлось ехать к Стерлигову домой и вручать ему наше заявление и судебную повестку. Мосгорсуд в удовлетворении наших требований отказал, мы подали кассацию в Верховный Суд и там тоже получили отказ.
Казалось бы, и мэрия, и правоохранительные органы были заинтересованы в пресечении такой агитации и в снятии с выборов кандидата, ведущего такую агитацию. На деле мы видели обратное. В суде ни представитель прокуратуры, ни представитель МГИК (Екатерина Максимцова, с которой у меня были прекрасные отношения) наше требование не поддержали. Стало очевидно, что Лужков был заинтересован иметь такого соперника, на его фоне он выглядел солидным и респектабельным. Именно под предлогом нежелания оказаться рядом с маргиналом Стерлиговым отказались от дебатов Лужков и Лифанов (у Лифанова это звучало откровенно, у Лужкова – завуалировано), в то время как Лебедев стремился обсуждать с Лужковым реальные проблемы мегаполиса.
Сам я в большинстве случаев был против снятия кандидатов, неоднократно выступал в защиту снимаемых, критиковал положения закона о снятии кандидатов и практику их применения. Но это был тот редкий случай, когда я «не по службе, а по душе» добивался отмены регистрации кандидата. И даже позволил себе в суде сказать, что снятие – «высшая мера», но в данном случае она оправдана.
В суде я стремился, в частности, доказать, что высказывания Стерлигова о демографической ситуации в Москве следует квалифицировать как домыслы, которые создают напряжение в отношениях между жителями Москвы различной национальности. Я пытался найти достоверную информацию, звонил Ольге Вендиной из Института географии РАН. Найти тогда точные данные не удалось, но я обращал внимание судьи на то, что Стерлигов не мог подтвердить документально свои утверждения. Несмотря на это в решении суда было написано, что «в агитационных материалах и агитационных выступлениях Стерлигова Г.Л. содержится констатация демографической ситуации в городе Москве», то есть получилось, что суд поверил голословным утверждениям Стерлигова. Я на это обращал внимание в кассационной жалобе, но и Верховный Суд повторил этот тезис.
Только год спустя в журнале «Новое время» была опубликована статья Виктора Переведенцева «Великое перемещение цифр», где опровергались многие мифы, в частности, о засилье мигрантов в Москве. И я пожалел, что такой статьи не было в 2003 году.
Судьей, рассматривавшей это дело в Мосгорсуде, была Светлана Курциньш. Я с ней сталкивался и раньше, она была вполне доброжелательной и корректной. Запомнился эпизод судебного заседания, где судья подвергла сомнению мои утверждения о возбуждении Стерлиговым расовой ненависти. По ее мнению, русские, азербайджанцы и чеченцы относятся к одной, европеоидной расе. Я возразил, что европеоидная – это не раса, а группа рас, которая в свою очередь подразделяется на южную, северную и промежуточную группы. Стерлигов же неоднократно употреблял слова «белые» и «не белые», и из контекста было понятно, что «не белыми» он считал выходцев с Кавказа и Средней Азии.
Чтобы завершить этот эпизод, мне остается только вспомнить, что два года спустя, во время выборов в Мосгордуму, тот же Мосгорсуд снял с выборов список партии «Родина», и тот же Верховный Суд это решение поддержал, и та же МГИК в суде снятие поддерживала. Главным было обвинение в разжигании национальной розни, хотя это обвинение основывалось на коротком эпизоде из предвыборного ролика (с «арбузной коркой»), где содержался лишь намек. В отличие от случая Стерлигова, где разжигание национальной и расовой розни было лейтмотивом кампании и повторялось многократно. Но в снятии списка «Родины» в 2005 году мэрия была заинтересована.
По итогам голосования Лужков получил 74,8%, Лебедев – 12,4%, Стерлигов – 3,7%, Лифанов – 1,1%, против всех кандидатов проголосовало 7,2%.
Лебедев в конце кампании рассорился с «Родиной» и даже объявил о выходе из блока в знак протеста против «экстремистских высказываний одного из лидеров». Но юридически снимать кандидатуру было поздно. Лебедев получил мандат депутата Госдумы, но в Думе вошел во фракцию «Единой России».
С Иванченко и НИВ Лебедев продолжал взаимодействовать. Он стал одним из главных спонсоров института, а также участником и даже организатором ряда мероприятий (о чем я напишу дальше).
