Почему так произошло? Возможно, у Комитета не нашлось сотрудников, на которых можно было возложить эту огромную работу. Однако главным фактором, по-видимому, стало стремление ЦИК держать все в своих руках, чтобы было легче влиять на содержание законопроекта – стремление, которому ни руководитель Рабочей группы (А.И. Салий), ни председатели Комитета (А.И. Лукьянов, затем В.В. Гребенников) не смогли или не захотели воспрепятствовать.

Ситуация осложнялась тем, что значительное число поправок по решению Рабочей группы следовало принять не в их начальном виде, а в новой редакции (кстати, Регламентом это не предусмотрено). А подготовить новую редакцию – творческая работа, которую мог выполнить не каждый. И как-то само собой разумелось, что эту работу должна делать М.В. Гришина.

Однако и в этой ситуации правильным было бы разделить обязанности: формальную работу по сортировке поправок на принятые и отклоненные и по внесению поправок в текст следовало поручить сотрудникам Комитета, а подготовку новой редакции поправок – сотрудникам ЦИК (кстати, некоторые поправки я готов был взять на себя). В этом случае злоупотребления и подтасовки были бы затруднены.

Следует отметить, что Салий с сотрудниками параллельно готовил собственный текст законопроекта, который сильно отличался от текста, подготовленного сотрудниками ЦИКа. Однако, во-первых, в тексте Салия поправки, редакцию которых Рабочая группа решила изменить, оставались в неизменном виде. Во-вторых, Салий не подготовил таблицы поправок. И когда на одном из заседаний Комитета поступило предложение рассматривать в качестве основного текст Салия, а не текст ЦИК, А.А. Вешняков легко парировал тем, что текст ЦИК соответствует подготовленным ЦИКом же таблицам, а текст Салия им не соответствует.

Распечатка первого текста, который получили члены Рабочей группы, содержала дату 1 марта и имя файла "18.doc". Вскоре был подготовлен новый вариант, датированный 11 марта (файл "19.doc").

В этих текстах, как обычно, полужирным шрифтом был выделен текст, внесенный в результате принятых поправок, а зачеркнутым шрифтом – текст, изъятый в результате принятых поправок. Кроме того, курсивом был выделен текст, внесенный сотрудниками ЦИК без обсуждения на Рабочей группе.

Салий обвинил сотрудников ЦИК в искажении решений Рабочей группы. Однако на этом этапе расхождения между текстами Салия и ЦИК, по-видимому, не были связаны с сознательными подтасовками. Скорее всего, они были вызваны разным пониманием того, что было решено на Рабочей группе. Именно на текст от 11 марта я и буду опираться в дальнейшем как на текст, зафиксировавший решения Рабочей группы.

В дальнейшем, однако, сотрудники ЦИК (по некоторым данным – по прямому указанию Вешнякова) начали искажать решения Рабочей группы. Не знаю, был ли в курсе этого Салий, но других членов Рабочей группы о внесенных изменениях не информировали.

По результатам заседания Комитета 21 марта (так было помечено в сноске) был подготовлен новый текст (файл "24.doc", датирован 2 апреля). Знакомство с этим текстом показало, что помимо изменений, принятых на заседании Комитета, в проект был внесен и ряд других изменений, противоречащих решениям Рабочей группы.

При первом знакомстве с текстом от 2 апреля я обнаружил в нем 12 отступлений от договоренностей, достигнутых на Рабочей группе. Ниже приводится их перечень.

Рабочая группа приняла поправку ОФЗ (т.е. ЦИК), в которой конкретизировалось, какие нормы могут содержаться в конкретных законах о выборах (федеральных и региональных), вместо неопределенной формулировки "дополняющие гарантии, установленные настоящим Федеральным законом". В тексте от 2 апреля эта поправка (приписанная Салию) дана уже как вариант 2, а вариант 1 предусматривал возврат к тексту, принятому в первом чтении. А в тексте от 17 апреля остался лишь вариант первого чтения. Вероятно, ЦИК по примеру Тараса Бульбы решил: "я ее породил, я ее и ликвидирую". Однако после решения Рабочей группы автор уже не может считаться хозяином поправки. Следует также учитывать, что принятие данной поправки могло иметь серьезные негативные последствия, если в "рамочном" законе сохраняются существенные пробелы – в этом случае данные пробелы нельзя было бы закрыть в конкретных законах. Однако сохранение неопределенной формулировки также не является лучшим вариантом; во всяком случае предложенная ЦИК новелла была достойна того, чтобы ее отдельно обсуждать, а не тайно выкидывать.

Опять же по инициативе ОФЗ в понятийный аппарат был введен термин "малое муниципальное образование". В тексте от 2 апреля этого понятия уже нет.

Рабочая группа установила верхний предел для назначения выборов в федеральные органы власти – за 120 дней до дня голосования. В тексте от 2 апреля этот период был сокращен до 110 дней (без пометки, что это число не обсуждалось на Рабочей группе).

Аналогичным образом период выдвижения на федеральных выборах сокращен с 45 до 40 дней.

Рабочая группа приняла также решение исключить еще один пункт этой статьи, где говорилось об особом мнении члена комиссии, сочтя эту норму атавистической (за это высказывались Горбунов и Надеждин). В тексте от 2 апреля этот пункт был восстановлен в редакции первого чтения. При этом в отклоненные попала и моя поправка (внесенная Митрохиным–Поповым–Шишловым), в которой предлагалась иная редакция данного пункта, позволяющая снять ненужные предписания, затрудняющие работу комиссии.

В пункт о региональных выборах по партийным спискам Рабочая группа (по предложению Гришиной или Луценко) добавила, что гарантировать участие в распределении мандатов не менее двух списков, получивших в сумме не менее половины голосов, должен не только процентный барьер, но и процедура допуска к распределению мандатов (правильнее было бы оставить только процедуру). Но из текста от 2 апреля дополнение о процедуре исчезло.

В тексте от 11 марта курсивом был добавлен вариант о жестком закреплении размера залога как 15% от предельного размера избирательного фонда. В тексте от 2 апреля эта норма дана уже не как вариант и без курсива, а норма первого чтения и вариант, принятый Рабочей группой, позволяющие устанавливать размер залога конкретными законами, исчезли.

В текст моей поправки (внесенной Надеждиным и Митрохиным–Поповым–Шишловым), связанной с невозвратом залога при снятии кандидатом своей кандидатуры или отзыве кандидата партией, в тексте от 2 апреля курсивом были добавлены слова "если указанный отзыв приводит к отложению выборов или назначению повторных выборов". Это было отступлением от смысла принятой поправки. 15 апреля Попов по моей просьбе поставил вопрос об этом на заседании Комитета, и Вешняков объяснил, что данные слова вставлены, чтобы облегчить для партий взаимное снятие кандидатур.

Пункт об агитационном периоде в СМИ в тексте от 2 апреля был изложен в редакции, которая не обсуждалась на Рабочей группе (и при этом без всяких курсивов): ЦИК решил жестко закрепить это период в 30 дней, в то время как в первом чтении это предлагалось регулировать конкретными законами.

Рабочая группа приняла мою редакционную поправку (внесенную Митрохиным–Поповым–Шишловым), касающуюся агитации в печатных СМИ. Эта поправка не нашла отражения в текстах ЦИК, но была отражена в тексте, подготовленном Салием.

В пункт о тексте избирательного бюллетеня при выборах по партийным спискам в тексте от 2 апреля была по инициативе Салия добавлена явно ошибочная и не обсуждавшаяся на Рабочей группе поправка.

Следует отметить, что я не занимался тотальной сверкой текстов, а лишь бегло просматривал текст, обращая внимание в основном на свои поправки. Поэтому думаю, что отступлений от решений Рабочей группы на самом деле значительно больше.

Следует отметить еще один любопытный аспект. Если Салий (вероятно, по неопытности) с самого начала стал перенумеровывать статьи и пункты, то сотрудники ЦИК поступали в начале более грамотно: в случае появления новой статьи ей присваивался номер 22-1, 69-1 и т.п., и другие статьи не приходилось перенумеровывать. Аналогично поступали и с нумерацией пунктов. Однако в тексте от 2 апреля и последующих статьи были перенумерованы, что затруднило сверку текста с таблицами поправок, в которых сохранилась исходная нумерация. Трудно отделаться от мысли, что это было сделано сознательно, чтобы осложнить работу депутатов с законопроектом.

В период с 1 по 4 апреля были подготовлены и таблицы принятых и отклоненных поправок. После заседаний Комитета 11, 15 и 16 апреля были подготовлены новые варианты этих таблиц (датированы 18 апреля). В отношении таблиц хотелось бы сделать два замечания.

Во-первых, я обнаружил, что две моих поправки (внесенные Митрохиным–Поповым–Шишловым) не попали ни в одну из таблиц от 1–4 апреля. По этим двум поправкам Рабочая группа не смогла принять решение, и они были отложены. В таблицы они не попали, по-видимому, потому, что о них просто забыли. 15 апреля я сообщил об этом Гришиной, и одна этих из поправок появилась в таблице отклоненных от 18 апреля. О другой поправке мне пришлось вновь говорить 24 апреля, и она была включена в дополнительную таблицу отклоненных поправок (таблицу 2а), хотя правильнее ее было включить в таблицу № 3 (таблицу поправок, решение по которым не принято).

Во-вторых, стоит отметить, что мотивировки принятия или отклонения поправок были написаны крайне небрежно. Зачастую о принципиальных поправках писалось: "улучшает редакцию" (для принятых) или "ухудшает редакцию" (для отклоненных). В некоторых формулировках отсутствовала логика. Были и поправки, для которых вообще не указывалась причина отклонения.