4.4. Максим Горький
Большинство произведений Горького, в том числе и те, что мы изучали в школе, не вызывают у меня сейчас интереса. Лишь «Жизнь Клима Самгина» привлекает мое внимание. Этот роман я прочитал не так давно – в 2016 году, и он мне показался весьма любопытным. Я стал смотреть, что о нем написано, и ничего из того, что нашел, меня не удовлетворило.
Например, часто попадается утверждение, что этот роман – «история пустой души». Вроде бы сам Горький давал ему такой заголовок или подзаголовок. И объяснял в интервью, что написал роман с целью разоблачения таких типов. Допустим, давал и объяснял, только с какой целью? Не пытался ли он таким хитрым образом обмануть советскую цензуру и критику?
Вот что пишет Дмитрий Быков: «Объектом разоблачения становится один из самых универсальных и притом вредоносных типов. Эта всегда правая интеллигенция ничего не делает, все опошляет, из всего извлекает предлог для доминирования, но это единственный способ хорошо выглядеть. В России любой, у кого есть хоть какие-то убеждения, рано или поздно окажется скомпрометирован; в этом тайна непостижимого авторитета Самгина среди ровесников, в этом же суть его привлекательности для женщин. Привлекательна, колдовски и демонически заманчива всякая пустота, каждый наполняет ее своим содержанием. Самгин умеет выглядеть умным, сдержанным, солидным, а весь его духовный багаж — скепсис по отношению к любым горячим и непосредственным человеческим движениям… В задачи Горького входило показать, как этот вечно приспосабливающийся герой умудряется выработать самую выигрышную позицию во время первой, второй и третьей русских революций… Большая часть советской верхушки состояла из Самгиных — они ведь водятся не только среди интеллигенции».
Образ героя романа действительно интересен. И хотя Быков его явно демонизирует, образ вполне живой и актуальный. Есть у меня один знакомый, который вот так всех критикует, но не способен сам создать ничего нового и полезного – типичный Клим Самгин.
И все же для меня абсолютно невероятным выглядит предположение, что Горький на склоне лет отдает десять лет жизни, чтобы написать роман о «пустой душе», роман, который, как он прекрасно понимал, будет его последним произведением, и он ведь хотел, чтобы это было его лучшее произведение. Надо осознать: Горький, которого не зря (пусть и преувеличенно) в советское время именовали «буревестником революции», который многое сделал для революции. И вот революция победила, а он конфликтует с ее лидерами и через несколько лет оказывается в эмиграции. И роман начинает там, вдали от Родины. Что же он хочет сказать (а может быть, даже не сказать, а спросить)?
Подзаголовок «сорок лет» выглядит более адекватным, чем «история пустой души». Это ведь даже не роман (сам автор скромно назвал свое произведение повестью), а роман-эпопея. Который сегодня стоит рядом с «Хождением по мукам» А.Н. Толстого и «Доктором Живаго» Б.Л. Пастернака – во всех трех описывается поведение интеллигенции в предреволюционный и революционный периоды. Действие романа Горького начинается в конце 1870-х годов и обрывается в 1917-м – Горький не успел его завершить.
Что касается главного героя романа, то ближе к концу мы узнаем, что одна знакомая назвала его «наблюдателем». Точное определение, и да – именно такой герой был нужен писателю, чтобы показать происходившие в стране события. И тут, правда, возникает небольшое противоречие. Герой почти во всех острых эпизодах ведет себя трусливо. Но при этом сначала бесстрашно лезет в самые опасные места. Писателю так нужно, но образ героя немного расплывается.
И еще один интересный момент. Это, пожалуй, единственная известная мне эпопея, где все события и все люди показаны глазами одного героя. И нет боковых сюжетных линий. Конечно, герой переезжает: Петербург, Москва, провинция, заграница, фронт. Все же довольно непросто дать через одного человека всеобъемлющую картину. Но Горький, пожалуй, с этой задачей справился.
После того как я прочитал роман, мне попалась литературоведческая статья О.В. Бычковой «Символы в повести “Жизнь Клима Самгина”». В ней верно обращено внимание, что «сорок лет» – это библейский символ. Говорится в статье и о том, что «через весь текст повести проходит лейтмотивом сюжет о жертвоприношении». И все-таки главное, на мой взгляд, в статье не схвачено.
Здесь мне придется привести большие фрагменты из начальных глав романа, чтобы была понятна та символика, на которой он построен. Итак…
«Заслуженно ненавидя власть царя, честные люди заочно, с великой искренностью полюбили "народ" и пошли воскрешать, спасать его. Чтоб легче было любить мужика, его вообразили существом исключительной духовной красоты, украсили венцом невинного страдальца, нимбом святого и оценили его физические муки выше тех моральных мук, которыми жуткая русская действительность щедро награждала лучших людей страны…
Варавка … всегда говорил, что на мужике далеко не уедешь, что есть только одна лошадь, способная сдвинуть воз, – интеллигенция… Мария Романовна, выпрямляясь, как солдат, строго говорила: – Стыдитесь, Варавка!...
Самое значительное и очень неприятное рассказал Климу о народе отец… Отец спросил: что сегодня говорила бабушка на уроке закона божия? – Жертвоприношение Авраама. – Ага. Как же ты это понял? Клим рассказал, что бог велел Аврааму зарезать Исаака, а когда Авраам хотел резать, бог сказал: не надо, лучше зарежь барана. Отец немного посмеялся, а потом, обняв сына, разъяснил, что эту историю надобно понимать: '– Ино-ска-за-тель-но. Бог – это народ, Авраам – вождь народа; сына своего он отдает в жертву не богу, а народу… Видишь ли, мы все – Исааки. Да. Например: дядя Яков, который сослан, Мария Романовна и вообще – наши знакомые. Ну, не совсем все, но большинство интеллигентов обязано приносить силы свои в жертву народу».
Итак, идея сформулирована достаточно ясно. А вскоре в романе звучит фраза, которая затем станет чуть ли не его лейтмотивом (и войдет в поговорку): «Да – был ли мальчик-то, может, мальчика-то и не было?» Речь шла о попавшем под лед и утонувшем соседе Клима, Борисе Варавке. Но если вспомнить об упомянутом ранее жертвоприношении Авраама, то возникает невольная ассоциация: а была ли жертва? И была ли нужна та жертва? И это, на мой взгляд, тот главный вопрос, который мучил оказавшегося в эмиграции писателя, ради которого он начал писать эту эпопею.
Смог ли он на него ответить? Скорее нет. Впрочем, роман не был закончен. Может быть, в этом все дело.
