4.10. Михаил Шолохов
«Тихий Дон» я читал то ли в 10-м классе, то ли вскоре после окончания школы. Тогда уже вовсю шли разговоры (инициированные Александром Солженицыным и западными радиостанциями) о том, что эта эпопея написана не Шолоховым. И я, читая, об этом помнил.
Мои собственные впечатления отличались от того, что я слышал. Первая книга – подробное описание казачьего быта, только эпизоды со Штокманом выглядят чужеродными. Вторая книга мне показалась сумбурной. Третья произвела сильное впечатление, а четвертая вновь показалась сумбурной. С тех пор я роман не перечитывал. Общее впечатление состояло в том, что роман написан не одним, а несколькими авторами.
Сейчас эта проблема уже открыто обсуждается. Против авторства Шолохова выдвигается стандартный набор аргументов: он был слишком молод, и в романе описано то, чего он сам не видел. Эти аргументы начали звучать, как только роман увидел свет. Потом добавились и другие: Шолохов после «Тихого Дона» написал лишь более слабую «Поднятую целину» и небольшое число рассказов, а потом и вообще перестал писать. Кроме того, его поведение в послевоенные годы (в частности, в отношении дела Синявского и Даниэля) никак не вязалось с обликом автора произведения, где с пониманием описаны колебания людей, критически отнесшихся к Советской власти. Появились в более поздние годы и текстологические, а также архивные исследования.
Вопрос, однако, остается дискуссионным. Вот, скажем, Бенедикт Сарнов в книге «Сталин и писатели» выражает уверенность, что Шолохов не был автором «Тихого Дона» (а также в том, что им написан не весь текст «Поднятой целины»). Однако при этом он замечает, что нет убедительной версии в отношении того, кто же был подлинным автором эпопеи, он лишь поддерживает идею о коллективном авторстве «Тихого Дона» и «Поднятой целины».
Мне попались две любопытные версии, оппонирующие стандартной аргументации против авторства Шолохова. Первая отвечает на аргументы, касающиеся его молодости и неучастия в Первой мировой и Гражданской войнах. Якобы человек, известный нам под именем Михаила Шолохова, был на самом деле на пять лет старше, имел исходно другую фамилию, был казаком и дворянином. Мать подлинного Михаила Шолохова была его кормилицей, так что он вполне мог относиться к ней как к родной матери. Подлинный Михаил Шолохов погиб, и этот человек воспользовался его документами. Смысл этой версии в том, что в момент написания первой книги романа его автор был не таким уж молодым, и он знал то, что описывал. Версия, безусловно, уязвимая, но ее все же стоит иметь в виду.
Вторая версия объясняет нам поведение Шолохова в послевоенные годы. Цитирую: «12 января 1942 года военно-транспортный самолет, летевший с фронта, разбился при посадке в городе Куйбышеве (Самара). Двое пассажиров погибли на месте, двое скончались, не приходя в сознание. Летчик выжил, но после перелома позвоночника остался на всю жизнь инвалидом. Выжил и пятый пассажир – Михаил Шолохов. Врачи после первых осмотров обнаружили у писателя тяжелейшее сотрясение мозга и смещение внутренних органов, в том числе грудной клетки».
Далее автор заметки пишет: «Может ли писатель творить при таком заболевании? Однозначно нет. Кто-нибудь пробовал писать после сотрясения мозга? Что-нибудь стоящее может сделать человек во время сильных головных болей? … Иногда тяжелое сотрясение лечится и проходит бесследно, а иногда даже несильный удар по голове приводит к необратимым изменениям человеческой личности… Та роковая контузия продолжала давать знать о себе – Шолохов стал косноязычен, забывчив, впадал в депрессию, постоянно страдал от сильных головных болей, в результате много пил, еще больше курил – три-четыре пачки папирос, а затем сигарет». Эта версия кажется мне вполне убедительной.
Главное же: все версии о мотивах плагиата выглядят для меня не убедительными. А я нахожусь под влиянием книг Жоржа Сименона о комиссаре Мегрэ: тот считал, что, пока не будут поняты мотивы, преступление нельзя считать раскрытым.
Можно представить себе мотивы молодого человека – желание прославиться, хотя и с этим все непросто. Но очевидно, что без поддержки влиятельных людей роман не пробил бы себе дорогу, или, по крайней мере, Шолохову трудно было бы отбиться от обвинений в плагиате. А вот в публикуемые версии об мотивах этих влиятельных людей мне поверить совсем трудно. Большая часть версий считает, что подлинный автор – тот или иной белогвардеец.
Вот некоторые отрывки из уже упомянутой книги Сарнова. Отмечу, что сам Сарнов к этим версиям отнесся с недоверием.
«В то время, когда начиналась эпоха избиения русской интеллигенции, … И.В. Сталину надо было доказать, что всякая кухарка может управлять государством, не могло быть и речи об издании произведения, даже гениального, но написанного белогвардейским офицером. Нужен был писатель только с хорошей анкетой… Вот подоплека того, что выбор пал на М.А. Шолохова».
«Году эдак в 1921-м в столичное управление ВЧК доставляют из Ростова рукопись романа, сочиненного отъявленным белогвардейцем. Не позднее середины 1923 года аналитики Информационного отдела (ИНФО) и референты ГПУ, оценивая культурно-политическую ситуацию, приходят к окончательному выводу: в обозримом будущем ждать от освобожденного пролетариата великих культурных достижений не приходится… Что остается – ждать окончательного торжества буржуазной культуры? … Или решительно, по-революционному, подстегнуть слишком неспешное развитие? … Роман толстовского уровня – имеется. Остается его чуть "подкрасить" – и выдвинуть подходящего кандидата в авторы».
Третья цитата – изложение содержания одного художественного произведения. «Летом 1925 года на румынской границе застрелен нарушитель – белогвардеец… На трупе находят рукопись неоконченного романа. Рукопись попадает в штаб-квартиру ГПУ в Москве, где с ней знакомится маститый советский писатель Спиридон… Спиридон от романа в восторге и хочет опубликовать его в журнале, где служит главным редактором. Одна закавыка – негоже советскому журналу пропагандировать автора-белогвардейца. И тогда глава ГПУ Менжинский предлагает замечательный выход: назначить автором какого-нибудь доверенного литератора, а роман дописать силами ГПУ. Затея в своем окончательном виде очень понравилась Сталину… Такой роман еще послужит делу советской литературы. Хватит нам кормиться хилыми сочинениями хлипких попутчиков. Пусть свое веское слово скажет писатель из простого народа… В ОГПУ создается спецгруппа… Дописывать роман поручено нескольким арестантам из "бывших"… "Бывшие" задание выполняют и получают пулю в затылок. А советская литература получает классическое произведение и писателя-классика».
В общем – махровая конспирология. И, как всякая конспирология, апостериорна, то есть опирается на знание того, что было потом. Действующим лицам приписываются безошибочные прогностические способности и умение точно предвидеть результаты собственных действий, чего в жизни никогда не бывает.
Шолохов (если он был инициатором плагиата) или чекисты (если инициатива шла от них) должны были, во-первых, обладать хорошим литературным вкусом, чтобы понять, что перед ними роман «толстовского» уровня. Во-вторых, для них эти художественные достоинства должны были перевешивать его «идейно-политическую ущербность». А эта «ущербность» бросалась в глаза: нет в романе апологетики ни революции, ни большевиков, а напротив, показано вполне сочувственно восстание казаков против Советской власти. И это в тот период, когда в советской критике доминировали РАПП-овцы, сумевшие сломать даже Маяковского!
И я так и не понял, кому же эти доблестные чекисты вместе со Сталиным хотели доказать, что человек из народа способен создать роман «толстовского» уровня?! У них не было в середине 1920-х годов более важных задач?!
По логике, если уж им по каким-то причинам захотелось издать роман, где были бы показаны колебания казачества в годы Гражданской войны, то гораздо лучше он выглядел бы с автором-белогвардейцем. Ведь не погнушался Сталин принять в советские писатели графа А.Н. Толстого и позволил ему написать трилогию о колебаниях интеллигенции в годы Гражданской войны. Правда, Толстой блестяще завершил трилогию: все его герои в конце концов приняли Советскую власть. И если предполагать, что в ГПУ «подкрасили» «Тихий Дон», то остается непонятным, что помешало им сделать такую же концовку, как у «Хмурого утра».
Так что я пока не могу принять ни одну версию.
