3.2. Стихи в институтские годы
В главе «Институтские годы» я привел два стихотворения, посвященные моей будущей жене Марине, четыре пародии, написанные на «картошке», пародию на Высоцкого о распределении, стихотворение, написанное на военных сборах, и пародию на Окуджаву, написанную после окончания сборов. Здесь я добавлю еще немного.
Стихи, посвященные Марине, я считаю лучшими в своем творчестве. Помимо двух стихотворений, приведенных в главе «Институтские годы», была еще «Апрельская песня», написанная в 1977–1978 годах, – на мой взгляд, моя вершина.
Позабыта зима,
отступили ненастья,
И весна наступает,
победу трубя,
Только, может, напрасно,
только, может, напрасно
В этот солнечный день
я смотрю на тебя?
Я себя иногда
ощущаю несчастным,
Одиноко шагаю,
скрывая печаль,
Только это напрасно,
только это напрасно,
Потому что на солнце
высыхает асфальт.
Я еще не уверен,
что это не сказка,
Что иду я с тобой,
все на свете забыв,
Только это напрасно,
только это напрасно,
Потому что в апреле
что ни сказка – то быль.
А над нами вороны
кричат громогласно,
Наполняя тревогою
наши сердца,
Только это напрасно,
только это напрасно –
Скоро-скоро услышим мы
песню скворца.
А тебе про меня
все, наверное, ясно,
Но опять объясниться
с тобой я не смог.
Только это напрасно,
только это напрасно,
Ведь уже по березе
поднимается сок.
И тревога во мне
все не может погаснуть,
Все сжимается сердце,
решимость давя.
Только это напрасно,
только это напрасно,
Потому что весне
покорилась земля.
Все боюсь я, что ты
мне пока не подвластна,
Я боюсь, что совсем ты
еще не моя.
Только это напрасно,
только это напрасно,
Ведь и небо, и воздух
уже за меня!
А природа полна
беспокойною лаской,
Солнце греет,
счастливую землю любя
Нет, совсем не напрасно,
совсем не напрасно
В этот радостный день
я смотрю на тебя!
И еще несколько пародий, написанных в те годы. В 1978 году вышел трехсерийный фильм «Д’Артаньян и три мушкетёра». Он был очень популярным, но я его целиком не смотрел. Однако песни из него слышал. Часть из них была мне знакома: они были написаны еще для мюзикла «Три мушкетера», который я видел во МТЮЗе. Но главная песня была новая, и она меня сильно раздражала. В результате я написал на нее пародию (где, к сожалению, не смог выдержать единый размер).
Поте- поте- потешимся мы
собственной игрой,
Гордясь конем и шпагой, а главное – собой!
Кто хочет, пусть последует, последует за нами,
А остальным мы скажем: «Черт с тобой!»
«Один за всех и все за одного?»
Да что вы – это, братцы, устарело!
Красавицы, наряды и вино,
А до другого нам какое дело?!
Пускай вослед нам неудачник
плачет,
И шпага пусть купается в крови,
А тем, кого постигнет неудача,
Мы бросим на прощанье: «Се ля ви!»
Для нас всегда вокруг цветут
цветы
И женщины – о, это без обмана!
И взгляды мы бросаем с высоты
На тех, кому разгул не по карману!
И весь Париж лежит у наших ног,
А в общем-то не может быть иначе:
Мы баловни судьбы – мерси наш Бог,
Мы – джентльмены – рыцари удачи!
Поте- поте- потешимся мы
собственной игрой,
Гордясь конем и шпагой, а главное – собой!
Кто хочет, пусть последует, последует за нами,
А остальным мы скажем: «Черт с тобой!»
Еще одна пародия была написана после посещения концерта известного пародиста Александра Иванова во ВНИВИ (где я тогда еще не работал, а проходил практику, там же работала мама Марины). На этом концерте Иванов весьма критически отозвался по поводу творчества Эдуарда Асадова (хотя, насколько помню, пародий на него не читал). Сидевшая рядом со мной однокурсница Лена Перевалова мне тогда сказала, что у Асадова есть безобразное стихотворение «О славе Родины», где он обрушился на анекдоты про Чапаева. После концерта я нашел у нас дома томик Асадова и прочитал это стихотворение. Оно мне тоже не понравилось, и, не без влияния стиля Иванова, я написал на него длинную пародию.
Мы с друзьями часы коротали,
И друг друга решив развлекать,
Все, недолго думая, стали
Анекдотики загинать.
Я смеялся, скабрезы слушая,
Лишь протест постепенно рос,
Когда мой приятель про Пушкина
Пошловатые бредни нес.
Но лишь только Чапаева имени
Он коснулся, я начал кричать:
– Как посмели легенду любимую
Так бессовестно оплевать!
Это ж надо – герой бессмертный,
Революции символ святой
Вдруг в грехе обвиняется смертном,
Как какой-нибудь хмырь блатной!
Просто хоть вызывай милицию,
Чтобы честь защитить его;
Этак можно договориться,
Страшно вымолвить, до кого!
И не странно ль – героя славного
Поливают на чем есть свет,
А про Блюхера или Павлова
Анекдотов как будто нет.
Значит, ясно – враги народа,
Подрывая наш строй изнутри,
Для диверсий иного рода
К анекдотикам перешли.
Дескать, что нам ругать порядки,
Ведь от этого толку чуть;
Чернь на слякоть довольно падка –
Вот Чапаева «ковырнуть».
«Только незачем вам стараться», –
Я отвечу теперь врагам,
Над Отчизною надругаться
Не позволю я больше вам!
Я достану бурку в музее;
С острой шашкою наголо
Поскачу я, верный идее,
Как Чапай, вырубая зло.
Беспощадный к нечисти белой,
Изрублю я их в пыль и прах,
Чтобы недруги правого дела
Утонули в моих плевках!
И расправившись с ними со злобою,
Поскачу я, победно звеня,
И пускай хоть для смеха попробуют
Сочинить что-нибудь про меня!
И когда под конец обессилел я,
Вставит слово приятель сумел:
– Про тебя анекдоты? Помилуйте!
Слишком многого захотел!
Следующую пародию я написал на военных сборах весной 1981 года. Мне попался номер журнала «Юность» (не помню, какой) с большой подборкой стихов одного поэта. Фамилию я его тогда не запомнил. Стихи вызвали у меня такое раздражение, что я попытался написать пародию на всю подборку, используя в основном слова и целые фразы из нее. Особенно меня покоробила строка «И я даю присягу Родину любить!» Лишь недавно мне удалось выяснить, что это были стихи Виктора Бокова. У этого поэта есть немало поклонников, да и стихи и песни у него есть вполне приличные. Но характерно, что стихи из той подборки обычно не цитируются (за исключением одного–двух). Видимо, она получилась совсем неудачной. Вот эта пародия, которую я не завершил (привожу то, что сохранилось в памяти, пропуски отмечены многоточием).
Ночуя с березкой, питаясь
рябиной,
Сам-друг с балалайкой я шел по равнинам.
Далеко летелось, плясалось и
пелось,
Но только однажды трень-брень надоелась.
О славе взмечталось мне малую
малость:
Я петь захотел чудо–песни в журналах.
Возьму карандаш я, листок
разлиную
И Тютчева с тучкою вмиг зарифмую.
Срифмую побольше звучащих
названий:
КамАЗ, Академия, Общество «Знанье».
И БАМ, и КамАЗ, и Сибирь, и
Советы –
Мне это все вроде разменной монеты.
…, но главное – это
К России любовь – вот валюта поэта.
… Отчизну люблю я
И так же ее почему-то ревную.
Ревную к …, к березам –
Ко всем, кто приносит хоть малую пользу.
Ведь злые коренья – и те людям
служат,
И только мой труд почему-то не нужен!
