2.3. Заметки о книгах Льва Гумилева
Когда Вячеслав Румянцев создавал ХРОНОС, он находился под влиянием концепций Льва Гумилева. Заинтересовал он ими и меня. Я прочитал две книги Гумилева – «География этноса в исторический период» и «От Руси к России» – и счел, что составил о его концепциях достаточное представление. В результате написал довольно подробные «Заметки о книгах Л.Н. Гумилева».
Здесь я попробую привести выдержки из этих заметок, которые могут дать представление о моем отношении к идеям Льва Гумилева.
«Через творчество Гумилева красной нитью проходят две основные концепции: концепция этногенеза и концепция евразийства. Причем, если первая книга посвящена изложению концепции этногенеза, то во второй эта концепция носит скорее вспомогательный характер, в то время как структура книги и изложение материала подчинены евразийской концепции.
Обе концепции, безусловно, содержат рациональное зерно. Очевидно, что ни марксистская, ни какая-либо другая теория, игнорирующая законы этнического развития, не может объяснить, почему одни этносы побеждают другие. Идея об этногенезе как многофазном процессе в этом случае весьма плодотворна. Введение понятий пассионарности и пассионарного напряжения действительно позволяют объяснить многие феномены мировой истории.
Гумилев не отвергал марксистскую теорию, но утверждал, что она применима к истории социальной (социально-экономической), а он изучает этническую историю. Можно, конечно, думать, что ссылки на Маркса у него носили “ритуальный” характер, тем не менее остается вопрос: как совместить историю этническую с социально-экономической? Многие исторические события (и подавляющее большинство крупных событий) относятся как к той истории, так и к другой. Гумилев же, не отрицая социально-экономических отношений, попытался изложить логику истории, не учитывая вовсе социально-экономические факторы. Поэтому при прочтении его книг возникает ощущение одностороннего подхода».
«Описывая механизмы развития этносов, Гумилев опирается на естественные науки и использует в основном биофизические понятия. Как представитель естественных наук, достаточно близко знакомый с биофизикой, я не могу пройти мимо некорректного использования этих понятий… Мы должны признать: естественнонаучное обоснование концепции этногенеза не выдерживает критики».
«История Древней Греции и Древнего Рима в основном подтверждают концепцию Гумилева. Не подтверждается только идея о синхронности пассионарных толчков» (из моего анализа следует, что в Греции пассионарный толчок произошел в X в. до н.э., а в Риме – в VII в. до н.э.).
«Приходится констатировать, что Гумилев тенденциозно исказил факты, пытаясь доказать, что пассионарный толчок в Палестине произошел на рубеже н.э. Он даже вошел в явное противоречие с собственной концепцией, утверждая, что Иудейская война “могла бы быть и успешной, если бы не произошел этот самый пассионарный толчок, в результате которого евреи разделились на четыре группы, которые терпеть не могли друг друга” [География этноса…, стр. 50]. Ведь разделение на группы – признак аккматической фазы, его не должно быть всего через полвека после толчка».
«Гумилев прав в том, что марксистский подход не дает ответ на вопрос, почему погибла западная и уцелела восточная половина [Римской] империи… Концепция Гумилева также не дает ответ на поставленный вопрос».
«Итак, первые Каролинги (Карл Мартелл, Пипин Короткий, Карл Великий) стали вождями нового этноса. Гумилев называет его “Христианским миром”, хотя такое название более чем условно: православные, армяне и прочие христиане к нему никак не относились. Гумилев пытается доказать, что новый этнос объединил всех католиков, но так ли это на самом деле? … Одного … примера явно мало для доказательства существования европейского суперэтноса. Империя Карла Великого – это еще не вся Европа, и даже не вся католическая Европа…
Реформация привела к расколу Европы на католиков и протестантов. Сам по себе факт раскола трудно объяснить с позиций концепции этногенеза… Но и после раскола никакого единства в обеих лагерях не было. Как отмечал сам Гумилев, католическая Франция поддерживала в Тридцатилетней войне 1818–48 гг. протестантов… Остается добавить отсутствие синхронности в фазах этногенеза у различных европейских народов…
Вопрос о существовании европейского суперэтноса имеет прямое отношение к евразийской концепции Гумилева. Ведь один из краеугольных камней этой концепции – противопоставление русских, как евразийского суперэтноса, европейцам. Но если признать, что Европа не представляла и не представляет единства, то и противопоставление не имеет смысла».
«Похоже, у Гумилева не было ясности относительно славянского этногенеза. На рис. 7 [«География этноса…] толчок отнесен к I в., но фаза подъема показана в IV–VI вв., аккматическая фаза – в VII–IX вв., надлом – в IX–XI вв., инерционная фаза – в XI–XIII вв., фаза обскурации – в XIII–XIV в. В таблице же другой книги [«От Руси к России», с. 294–295] картина несколько иная: подъем отнесен к I–III вв., аккматическая фаза – к IV–VI вв., надлом – к VII–VIII вв., инерционная фаза – к IX–XII вв., фаза обскурации – к XII–XIII вв., и к XIV–XV вв. отнесена мемориальная фаза.
Следует отметить, что, излагая историю Руси в [«От Руси к России»], Гумилев вплоть до середины XII в. не говорит ни слова о том, в какой фазе в тот или иной момент находился славянский этнос. Его больше занимало другое: то, что стало основным лейтмотивом книги – доказательство тезиса о гибельности западной ориентации».
«Первая глава книги начинается с раздела “Две Европы”. Не помню, в какой книге или статье Гумилева я прочитал, что восточной границей Европы он считает нулевую изотерму января. В данной книге Гумилев выразился менее точно: “Европа разделена воздушной границей, соответствующей изотерме января, которая проходит через Прибалтику, Западную Белоруссию и Украину до Черного моря. К востоку от этой границы средняя температура января – отрицательная, зима холодная, морозная, часто сухая, а западнее преобладают влажные теплые зимы, при которых на земле слякоть, а в воздухе туман. Климат в этих регионах совершенно различный” [«От Руси к России», с. 21].
Любопытный отрывок, не правда ли? Автор не утверждает, что изотерма нулевая, но как бы внушает эту мысль: “к востоку средняя температура января – отрицательная”. Посмотрим на карту. Изотерма, о которой пишет Гумилев, это январская изотерма ‑5°. Кстати, восточнее от нее находятся также Финляндия, Северная Швеция и практически вся Норвегия. Я, конечно, не географ, но мне трудно поверить, что такая изотерма может разделить Европу на две территории с “совершенно различным” климатом.
Что касается нулевой изотермы января, то она проходит через территорию Германии и далее примерно по границе Франции с Швейцарией и Италией, затем через Северную Италию к Адриатическому морю. Таким образом, на большей части Германии средняя температура января также отрицательна.
Нет сомнений в том, что географическая среда оказывает большое влияние на стереотипы поведения этноса. Но сам Гумилев в других местах основное внимание уделяет не климату, а другому географическому фактору – ландшафту. Если мы посмотрим на карту Евразии с этой точки зрения, то увидим, что для большей части Европы характерны леса: для Западной Европы – лиственные, а для Прибалтики, Белоруссии и области формирования великорусского этноса – смешанные. Вряд ли это является кардинальным различием. Кстати, большую часть современной Украины занимают степи и лесостепи; в этом отношении Украина – менее европейская страна, чем Россия.
Итак, тезис о географической обусловленности деления Европы на Западную и Восточную – сомнителен».
«Гумилев излагает раннюю историю Киевской Руси смело, не смущаясь тем, что его взгляд не соответствует взглядам других специалистов… В некоторых случаях Гумилев слепо следует “Повести временных лет”, в других – безосновательно оспаривает ее».
«Конец X – начало XI вв. … нельзя отнести ни к инерционной фазе, ни к фазе надлома, как это сделал в разных книгах Гумилев. Русь в период правления Владимира Святого и Ярослава Мудрого переживала, безусловно, аккматическую фазу своего развития».
«Гумилев назвал Святополка Окаянного “первым русским западником” [«От Руси к России», с. 62]. Этот тезис он обосновывал тем, что тот налаживал контакты с поляками. Понятно, что этот малопривлекательный персонаж русской истории весьма удачно подходит на роль носителя враждебной идеологии… Между прочим, противник Святополка, Ярослав Мудрый, был женат на дочери шведского короля, причем женился, вероятно, самостоятельно. Дочерей своих он выдал за французского, венгерского и норвежского королей, сестру – за польского короля, одного из старших сыновей женил на польской принцессе. Но его Гумилев не называет “западником”».
«Княжеские усобицы XII в. свидетельствуют скорее о начале надлома, а не обскурации. Не лишне напомнить, что в Европе феодальная раздробленность пришлась на аккматическую фазу и даже частично на фазу подъема. Видимо, придется признать, что феодальная раздробленность – фактор, скорее, социально-экономической истории, чем этногенеза».
«Один из главных тезисов Гумилева – тезис о том, что взаимоотношения Руси с Ордой были не “игом”, а союзом. Увы, доказывая это положение, он неоднократно вступает в противоречие с фактами или с самим собой».
«Литва в рассуждениях Гумилева всегда приравнивается к Западу, независимо от того, идет ли речь о XIII или о XVI в. Но ведь до того момента, как Литва приняла католицизм, она была ближе к Руси, чем к католическому Западу. Литовские феодалы принимали православие, князь Гедимин считал себя “королем литовцев и русских”. А Гумилев умудрился написать, что ориентировавшаяся на союз с Литвой Тверь в начале XIV в. стала “союзницей католиков” [«От Руси к России», с. 146]».
«Перенесемся в XVI в. “В 1561 г. правительству Ивана Грозного пришлось решать вопрос: сворачивать ли военные действия в Ливонии, перенося усилия на южные рубежи, или пытаться ликвидировать западноевропейский плацдарм?... Стремление устранить немецкую угрозу и тем продолжить политику Александра Невского было и естественно и осуществимо. Царь избрал войну на западе...” [«От Руси к России», с. 208].
Не знаю, может быть Иван Грозный в 1561 г. еще не понял, что немецкая угроза уже ликвидирована, но историку следует помнить, что с того года война шла уже не с немцами, а с Литвой и Швецией. Потеря не только всех завоеваний в Ливонии, но и исконно русских земель, которые Александр Невский успешно защищал, – вот цена за нежелание пойти на компромисс и уступить часть из завоеванных земель. Другая цена: окончательное объединение Польши и Литвы, которое произошло через три года после того, как было отвергнуто литовское предложение о разделе Ливонии».
«Гумилев попытался доказать, что русский этнос лучше гармонирует с протестантской Европой, чем с католической. Главный аргумент – выбор, сделанный Петром I… “Из этого путешествия ... Петр привез на Русь новую идею русской внешней политики – союз не с католическими, а с протестантскими государствами” [«От Руси к России», с. 284]. И в результате возник союз России ... с католической Польшей против протестантской Швеции. История внешней политики России в XVIII в. также никак не подтверждает вывод Гумилева. Россия продолжала воевать со Швецией, а также поддержала католическую Австрию в борьбе против протестантской Пруссии».
«Подводя итоги нашего анализа, можно сказать, что идея о фазах этногенеза является плодотворной и может служит инструментом исторических исследований. Однако отсутствие понимания механизмов, управляющих развитием этносов, позволяет считать концепцию этногенеза лишь эмпирическим обобщением. Наименее обоснованными мне представляются два тезиса Гумилева: тезис о синхронности пассионарных толчков и тезис о существовании суперэтносов…
Но возникает вполне закономерный вопрос: даже если открытые Гумилевым закономерности справедливы для периода VIII в. до н.э. – XVII в. н.э., продолжают ли они действовать в наше время? Современная эпоха сильно отличается от предшествующих: высокие темпы прироста населения; совсем другие темпы миграции, причем мигрируют не этносы, а отдельные семьи и индивидуумы; высокие темпы обмена информацией; более высокий уровень мутаций вследствие техногенного воздействия; наконец, сильные изменения в социальной сфере. Все эти факторы не могут не оказывать влияния на механизмы, управляющие развитием этносов. А значит, вопрос остается открытым».
«Гумилев пишет об Евразии: “Этот континент за исторически обозримый период объединялся три раза. Сначала его объединили тюрки, создавшие каганат, который охватывал земли от Желтого моря до Черного. На смену тюркам пришли из Сибири монголы. Затем ... инициативу взяла на себя Россия: с XV в. русские двигались на восток и вышли к Тихому океану. Новая держава выступила, таким образом, "наследницей" Тюркского каганата и Монгольского улуса”.
Вывод Гумилева кажется логичным… Но при внимательном анализе он начинает вызывать сомнение. Действительно, и Тюркский каганат, и Монгольская империя занимали, в основном, Великую степь, Россия же, продвигаясь на восток, в первую очередь колонизовала северную, таежную часть Евразии, лишь чуть-чуть захватывая лесостепные и степные территории. То есть, как это отмечал и сам Гумилев, русские оставались в пределах привычного им ландшафта…
Сейчас, после распада СССР, степная часть России в общем масштабе незначительна. Таким образом, господство России над Великой степью продолжалось всего около двух веков. Впрочем, Тюркский каганат, даже разделенный на Западный и Восточный, просуществовал тоже всего два века. А единая Монгольская империя и того меньше. Таким образом, “за исторически обозримый период”, то есть за два тысячелетия, Великая степь была объединена лишь на протяжении пяти–шести веков».
«Гумилев пишет, что западноевропейский мир “за тысячелетие пришел к естественному финалу своей этнической истории. Именно поэтому мы видим у западноевропейцев высокоразвитую технику, налаженный быт, господство порядка, опирающегося на право” [«От Руси к России», с. 299].
Стоп! Ведь сам Гумилев неоднократно подчеркивал, что есть законы социального развития и есть законы этногенеза. А теперь он объявляет, что такие чисто социальные явления как техника, право и т.п. – продукт этнического развития. Вот к чему приводит попытка полностью игнорировать историю социальных отношений».
«По логике Гумилева западноевропейский мир должен был в XX в. терпеть поражение за поражением от более молодых этносов. Конечно, в XX в. многое было, в том числе и освобождение колоний. Но говорить о том, что какой-либо этнос одержал победу над “западноевропейским”, нет оснований.
Только Япония и страны Юго-Восточной Азии сейчас могут конкурировать с Западом. Но это исключение только подтверждает правило. Ибо успех этих стран связан с использованием достижений западной цивилизации.
Очевидно, история человечества подчиняется как законам этногенеза, так и социально-экономическим законам. Вероятно, в начальный период доминировали законы этногенеза. Но с развитием человеческого общества, со вступлением его в эпоху капитализма главную роль стали играть социально-экономические законы. Конечно, закономерности этногенеза никуда не исчезли, но они играют подчиненную роль. Так, электромагнитные силы не отменяют гравитацию, но бесполезно пытаться объяснить работу электродвигателя исходя только из закона всемирного тяготения.
В общем, не стоит игнорировать этнические проблемы, но игнорирование законов социально-экономического развития таит гораздо большую опасность».
