Институтские годы
1. Поступление в институт
26 июня в школе был выпускной вечер. По традиции он затянулся на большую часть ночи. Под утро мы начали расходиться. Транспорт еще не ходил, и мы пошли пешком. Наша небольшая группа (помню, что в ней были Маша Шнейдер и Витя Ильгисонис – нам тогда еще не приходило в голову, что они через некоторое время поженятся) шла по Первомайской улице, постепенно редея. Затем я шел пешком один и дошел до своего дома в Сокольниках.
27 июня, поспав некоторое время, я и многие одноклассники поехали подавать документы в МГУ – на разные факультеты. Я выбрал химфак. Это было в первую очередь связано с моим увлечением химией. Но были и другие соображения. Из разным источников мы слышали (а папа специально наводил справки), что евреев тогда не брали ни на мехмат, ни на ВМК, ни на физфак. У папы, кстати, были контакты с деканом ВМК академиком А.Н. Тихоновым, и он был готов попытаться пристроить меня на ВМК, но я не дал ему на это свое согласие.
А на химфак евреев брали (как потом нам стало ясно, в ограниченном количестве). В результате из нашего выпуска на химфак подали документы десять человек (из них шесть евреев): из «а» я, Александр Малкин и Марина Шухман, из «в» Сергей Дзыба, Кононыхина, Софья Кунина и Игорь Ярославский, из «г» Александр Видревич, Андрей Гвоздецкий и Вадим Ташлицкий.
Всего на 250 мест было около тысячи абитуриентов. Нам предстояло сдать четыре экзамена – письменную математику, устную физику, устную химию и сочинение. Экзамен по математике считался самым тяжелым: его организовывал мехмат. Это был первый экзамен, он проходил 7 июля. Решить нужно было пять задач. Четыре задачи я решил уверенно, а в пятой успел только найти путь решения, но не довел до окончательного ответа. Но этого оказалось достаточно, и мне поставили пятерку.
Всего же пятерки за математику получили только одиннадцать человек – среди них я и Ташлицкий. Позже Вадим сказал мне, что я – единственный из них не прошел в университет. Примерно половина абитуриентов получили двойки, но среди наших двоек не было.
Следующим был экзамен по физике. Я на нем отвечал не очень хорошо, и экзаменаторы хотели поставить мне тройку. Но, увидев пятерку по математике, все же смягчились и натянули четверку.
Дальше нужно было писать сочинение. Мы пошли на консультацию. Вел ее мужчина – по виду грузин, с усами и небольшим акцентом. Как я потом понял, он был тогда достаточно известным преподавателем филологического факультета, но я так и не поинтересовался его фамилией. Из той консультации в памяти осталось немногое. Он, например, рассказывал байки о неудачных сочинениях. Так, про сочинение одной абитуриентки, где она с умилением писала про «дедушку Ленина», который в ее воображении подбадривал ее, он выразился так: «Не знаю, что в этом больше – детской наивности или политической бестактности?». Ему кто-то задал вопрос: зачем вообще мы должны сдавать этот экзамен. Его ответ: «Вы стучитесь в двери русской интеллигенции».
Самое сильное и коварное воздействие произвел на меня ответ на другой вопрос: каков должен быть объем сочинения? Он ответил: объем мы не лимитируем; главное – должна быть раскрыта тема; если сможете ее раскрыть одной фразой, то будет достаточно и одной фразы. Я рассказал о консультации папе, и он потом очень жалел, что не внушил мне, чтобы я не прислушивался к таким речам.
Надо сказать, что после двух тяжелых экзаменов я был не в лучшей форме. Появились какие-то неприятные ощущения в теле, в спине. Все это тоже сказалось.
Во время сочинения я сидел рядом с Мариной. И вдруг обнаружил, что у меня не застегнуты брюки, а в тесноте незаметно исправить эту оплошность оказалось непросто. И это меня в тот момент волновало больше, чем сам экзамен.
Я выбрал тему по лирике Лермонтова, которую знал неплохо. Но вот не писалось. В итоге я написал всего две страницы формата А4. Конечно, это было мало. Но мне тогда казалось, что все основное я написал.
После экзамена мы с Мариной поехали в Центральный парк культуры и отдыха им. Горького и долго там гуляли. Я не предчувствовал провала. Напротив, мне казалось, что мои шансы на поступление высоки. У Марины оценки за два экзамена были ниже, и ее шансы на поступление в университет оценивались как невысокие. И у меня было грустное чувство, что наши дороги расходятся. Конечно, последующий провал нанес мне сильную рану, долго не заживавшую. Но компенсацией стало продолжение постоянного общения с Мариной, завершившееся через 3,5 года свадьбой (45-летие которой мы недавно отметили).
А потом я узнал, что получил за сочинение двойку. Я подал апелляцию. В моем тексте оказалась одна глупая ошибка: цитируя «Думу», я написал слово «поздним» без буквы «д» (явный признак рассеянности, не очень мне свойственной). Но главная претензия была: не раскрыта тема. Женщина, рассматривавшая апелляцию, твердо сказала: при таком объеме тема не может быть раскрыта. Я сослался на грузина, который находился в том же помещении. Он не отрицал того, что говорил на консультации, но это не имело значения.
После этого папа попытался поднять свои связи. В его управлении работал бывший сотрудник Министерства высшего и среднего специального образования, он связался с женщиной из аппарата проректора И.М. Тернова. Она, правда, сразу сказала: если меня завалили из-за пятого пункта, она сделать ничего не сможет. Я к ней приехал, она продиктовала совершенно формальный текст новой апелляции и получила визу проректора. Очень скоро я получил ответ: тот же грузин казенным голосом сказал мне, что тема не раскрыта и двойка выставлена правильно.
Я не раз думал об этой двойке и в последующие годы. Была ли она досадной случайностью? Или сыграл свою роль пятый пункт (особенно в процессе апелляции – знали ведь, что пятерка по математике)? Или тут что-то закономерное? Вот тот самый вопрос о цели экзамена по русскому языку и литературе для будущих ученых-химиков. Очевидно, что они должны уметь внятно излагать свои мысли, именно в проверке этого умения должен быть смысл экзамена. Мне не хочется хвастать, но в последующем я многократно продемонстрировал данное умение, написав более десятка книг и более сотни статей. Причем продемонстрировал как раз умение излагать материал кратко и емко – именно так, как на вступительном сочинении в МГУ.
Из нашей десятки на химфак поступили двое – Александр Малкин и Вадим Ташлицкий, оба евреи. Я вылетел на сочинении, Софа Кунина получила двойку на последнем экзамене, по химии. Остальные шестеро не прошли по конкурсу. И вот так и остался пресловутый вопрос о пятом пункте: да, Малкин и Ташлицкий прошли, но случайно ли двойку по химии поставили только Софе, у которой оставались шансы на прохождение? И случайно ли при группировке абитуриентов по группам евреи оказались сконцентрированы в небольшом числе групп? Не было ли негласной «процентной нормы»?
Далее наша восьмерка неудачников разделилась. Я, Марина Шухман и Софья Кунина пошли в МИТХТ им. Ломоносова, Видревич, Дзыба, Ярославский и Кононыхина – в МХТИ им. Менделеева, а Гвоздецкий – в МИНХиГП им. Губкина. Впрочем, я еще выбирал: рассматривал варианты МХТИ им. Менделеева, Московского института стали и сплавов и еще какие-то, хотя изначально был настроен на МИТХТ. И остановил на нем свой окончательный выбор. Подал на факультет органического синтеза и синтеза полимеров (факультет С) на самую популярную специальность «Химия и технология биологически активных веществ».
Нам предстояло сдать те же четыре экзамена. Требования в МИТХТ, конечно, были ниже, чем в МГУ, но элемент случайности есть всегда. Экзамены начинались 1 августа.
Признаюсь, у меня был страх, что я не смогу повторить успех первых университетских экзаменов. И так чуть было не произошло. На первом экзамене – письменной математике – я одну задачу стал решать не самым оптимальным способом и получил ответ в виде корней. После экзамена я нашел эту задачу в одном из сборников и понял, что мой ответ эквивалентен правильному. Мне поставили четыре. Работу мне не показали, но я догадался, из-за чего снижена оценка, и подал апелляцию. И вот успех: оценку мне исправили на пять. Затем получил пятерки по устным физике и химии и четверку за сочинение. С такими баллами я успешно прошел на «биологически активные».
Марина и Софа тоже поступили на факультет С, но на «биологически активные» им не хватило баллов (обе набрали, с учетом аттестата, 21,5), их записали на другие специальности.
