1.9. Мои оценки работы ЦИК и Памфиловой в 2017–2018 годах
Статус члена ЭКГ не мешал мне продолжать публично высказывать собственное мнение о действиях ЦИК и ее председателя. Мнения бывали разные – и критические, и поддерживающие (некоторые свои высказывания я цитировал в предыдущих разделах).
30 декабря 2016 года я написал предновогодний пост, где оценивал изменения в электоральной сфере:
«Положительные тенденции, безусловно, связаны с обновлением состава ЦИК и тем, что его возглавила Элла Памфилова. Сейчас у многих проявляется в связи с этим заметное разочарование. The New Times отнесла Эллу Памфилову в разряд “антигероев года” – в одном ряду с Сечиным, Мединским, Мутко и Захарченко, что по-моему, несправедливо и глупо. Ъ отметил, что Памфилова изменила риторику Центризбиркома, “но изменить подход власти к участникам избирательного процесса не смогла”. Кроме того, по мнению Ъ, “при госпоже Памфиловой был окончательно утвержден важный для российской политики принцип: итоги федеральных выборов в РФ невозможно оспорить… Госпожа Памфилова уже смогла доказать, что способна выполнить главную задачу, которую ставит перед руководителем ЦИКа власть, – защитить результаты голосования и сделать это достаточно убедительно для большей части общества”.
Что тут можно сказать? Если у кого-то с приходом в ЦИК Эллы Памфиловой были надежды, что от этого все на наших выборах чудесным образом изменится, то это было очень наивно и некомпетентно. Впрочем, некоторые сразу были настроены скептически и прямо говорили, что ничего принципиально не изменится. И те, и другие были неправы.
Безусловно, от ЦИК на наших выборах зависит не так уж мало, но и не так уж много. В условиях безобразного избирательного законодательства, зависимых СМИ и судов, чиновничества, настроенного на угождение начальству, антилиберальной атмосферы никакой, даже самый замечательный состав ЦИК не мог бы сделать выборы абсолютно честными. А дальше еще надо принять во внимание, что и сам состав ЦИК неоднороден и тем более его аппарат, практически не обновленный, что там есть и те, кому было очень комфортно при Чурове, да и среди новых членов ЦИК есть люди, ориентированные на “партию власти”. А ЦИК – коллегиальный орган, и против сопротивления большинства у председателя не так много средств.
Тем не менее, достижения есть – и немалые. Хотя понятно, что сделано гораздо меньше, чем хотелось бы. Изменение отношения к наблюдателям и наблюдательским организациям, которое признал Ъ, на мой взгляд, очень важно, и не только с точки зрения текущей кампании. Наблюдательское движение в последние годы под ударами с разных сторон заметно ослабло, сейчас есть шанс на его восстановление. Но главное я вижу в другом. Раньше мы со стороны председателя ЦИК слышали, что у нас лучшая в мире избирательная система, а тот, кто ее критикует – враг. Любая информация о нарушениях объявлялась заокеанскими происками. А главной проблемой российских выборов объявлялась деятельность “иностранных агентов”. Сегодня мы иногда слышим заявления, которые напоминают прежние. Об информационной кампании по дискредитации российских выборов, о том, что “то количество нарушений, которое было, никоим образом не могло перечеркнуть картину выборов в целом”. Не могу сказать, что мне нравятся такие заявления, но я отношусь к ним с пониманием. Не может председатель ЦИК критиковать избирательную систему так же откровенно, как независимые эксперты.
Главное же именно в том, что нарушения признаются, проблемы не замалчиваются. Признана необходимость существенных изменений избирательного законодательства. И это оставляет надежду, что на тех довольно ограниченных достижениях 2016 года дело не остановится.
Глупо выглядит утверждение, что при Памфиловой был ОКОНЧАТЕЛЬНО утвержден принцип: итоги федеральных выборов в РФ невозможно оспорить. Принцип этот утвердился очень давно, лично я смог в этом убедиться еще в 2004 году. Сокращение сроков обжалования, которое было внесено в законодательство еще два года назад (не без влияния Конституционного суда), не могло никак снизить шансы добиться успеха в обжаловании, поскольку они и так давно нулевые, но действительно снизило возможности для публичной борьбы с нарушениями. Тем не менее, шансы на то, что хотя бы какая-то часть нарушений будет признана нарушениями, сейчас выше, чем пять лет назад. Уже кое-кто из виновных наказан. К сожалению, наказывают стрелочников, до заказчиков никто не добирается. Но это уж точно вопрос не к ЦИК, а к прокуратуре, СК и судам.
Так что в новый год мы входим с грузом нерешенных проблем. В том числе и с теми, которые могли быть решены в 2016 году. До сих пор не сформирован новый Общественный совет при ЦИК, хотя первоначально предполагалось, что это будет сделано в октябре. Даже экспертно-консультационная группа при председателе ЦИК пока не получила официальный статус. На встрече с Президентом Элла Памфилова просила его создать рабочую группу для подготовки изменений избирательного законодательства. Судя по всему, такая группа будет создана, но непонятно когда и в каком составе. Все меньше остается времени, чтобы успеть внести хотя бы самые необходимые изменения в избирательное законодательство до начала осенней избирательной кампании региональных и муниципальных выборов. И все же остаются шансы, что в 2017 году будет продолжена работа по очищению избирательной системы. С какой скоростью это будет происходить, конечно, важно. Но главное все-таки не скорость, а направление».
15 мая 2017 года я в своем блоге комментировал прошедшее в ЦИК совещание, посвященное голосованию по месту нахождения. Более подробно я цитировал свой пост в подразделе 1.4.3, здесь же приведу только его концовку: «Я не сомневаюсь, что Элла Александровна хочет сделать КАК ЛУЧШЕ. Но пока есть большая опасность, что получится КАК ВСЕГДА».
В июле 2017 года в ходе избирательной кампании возник ряд скандалов из-за муниципального фильтра. Элла Памфилова заняла половинчатую позицию: она признала, что дефекты законодательства помешали регистрации кандидата от КПРФ Вячеслава Мархаева в Бурятии, но вместе с другими представителями ЦИК пыталась доказать, что в случае Евгения Ройзмана виноват он сам и выдвинувшее его «Яблоко». В связи с этим в своем письме от 4 августа я пытался объяснить Элле Александровне: «Я уверен, что допуск Ройзмана на выборы был в руках Куйвашева (как в свое время Собянин позволил участвовать в выборах Навальному). Но я не могу предъявлять претензии Куйвашеву: кому же хочется иметь сильного соперника? Гораздо проще обеспечить участие в выборах пяти слабым. Проблема именно в том, что вопрос о допуске соперников на выборы решается главным их участником. Это не случайность, а именно на этом построен закон. И это надо в первую очередь иметь в виду при обсуждении, что делать с фильтром».
Однако я не мог согласиться с заявлением партии «Яблоко», подписанным его зам. председателя Николаем Рыбаковым и опубликованным 17 июля, где говорилось: «Элла Памфилова стремится представить положение дел так, что не муниципальный фильтр, в принципе не позволяющий собрать подписи оппозиционным политикам, а какие-то другие надуманные процедурные причины делают невозможным участие Евгения Ройзмана в выборах… Партия “ЯБЛОКО” считает, что необоснованные заявления главы Центризбиркома Эллы Памфиловой, использование административного давления покрывают противоправный характер муниципального фильтра».
Почувствовав, что против Памфиловой ведется массированная кампания, я 1 сентября 2017 года написал пост с характерным названием «Элле Памфиловой не надо уходить». Привожу его здесь с некоторыми сокращениями:
«Критиковать Эллу Памфилову легко. И даже есть за что – если, конечно, ассоциировать ее имя со всем, что происходит на российских выборах. Не принимая во внимание реальные полномочия председателя ЦИК. Вот сегодня редактор отдела политики “Новой газеты” Кирилл Мартынов выпустил колонку “Центризбирком: глаза закрыты, руки связаны”. Правда, он критикует больше ЦИК, чем лично Памфилову, но и про ответственность Эллы Александровны не забывает. А не так давно было резкое заявление “Яблока” с выпадами лично против Памфиловой, подписанное Николаем Рыбаковым, затем и нападки со стороны Алексея Навального и его соратников.
Если бы я был приверженцем теории заговоров, то наверняка усмотрел бы в этой кампании единую направляющую руку. Начало кампании как-то совпало с тем, что Элла Александровна выступила с критикой муниципального фильтра и стала обсуждать, чем его заменить. В любом случае есть ощущение, что наши радикальные демократы невольно действуют в интересах своих главных противников.
Кирилл Мартынов завершает свою статью советом: “А у самой Эллы Александровны сейчас есть еще возможность сделать, кажется, единственное, что в ее силах. Не обслуживать очередную порцию фальсификаций и уйти со своего поста, публично дистанцировавшись от жуликов и тех, кто препятствует расследованию их действий”. У меня сразу вопрос: кому будет лучше, если Элла Памфилова уйдет? Возможно, ей самой и будет легче – какая гора с плеч упадет! Но насчет репутации – я полагаю, что в этом вопросе она не нуждается в советах ни Мартынова, ни Любарева. Хотя, если бы мне такой вопрос был задан, я бы ответил: еще рано прекращать борьбу.
Фальсификаторам и прочим любителям махинаций на выборах и злоупотребления административным ресурсом, конечно же, от ухода Памфиловой станет легче. Но ни “Яблоко”, ни Навальный ничего не выиграют, а очевидно проиграют. Ни о какой демократизации выборов после этого думать будет нечего…
Знала ли Памфилова, когда бралась за новую работу, о масштабах проблем? Конечно, работая Уполномоченным по правам человека, она сталкивалась с жалобами на нарушения на выборах. Но масштаба их она не представляла, о чем недавно призналась. Всякий, кто занимается выборами много лет, знает, насколько тут все запущено. Это – Авгиевы конюшни, которые не расчистить за полтора года. Но если совсем не чистить, они поглотят всех.
Да, надо признать, что за полтора года сделано немного. И Элла Александровна это понимает. Но можно ли было сделать больше? Я не могу уверенно дать положительный ответ… Но все же надо признать, что кое-что сделано, и движение в сторону демократизации выборов началось. И главное – потенциал Эллы Памфиловой отнюдь не исчерпан. Напротив, у процесса есть перспектива. Как раз сейчас реально начинается обсуждение реформирования избирательного законодательства, без которого никакие серьезные проблемы не могут быть решены.
И вот что здесь важно. Формальных полномочий у председателя ЦИК не так много. Или даже, прямо скажем, крайне мало. И реальная возможность что-то сделать зависит не столько от этих формальных полномочий, сколько от авторитета Эллы Александровны. Поэтому подрыв ее авторитета автоматически сокращает ее возможности».
Близкий по смыслу пост написал в тот же день и Андрей Бузин. Привожу его с некоторыми сокращениями:
«В отличие от многих других статей и интернетовских заметок огульно, но небезосновательно проклинающих нашу избирательную систему, статья Мартынова похожа скорее на выражение сочувствия и доброжелательного предупреждения Элле Александровне. Основная идея: уйдите, пока Вы окончательно не растеряли свой авторитет у либерально настроенной части общества. А неизбежность того, что инерция нечестных российских выборов съест репутацию Памфиловой, для автора статьи очевидна.
На этот раз с фактами у “Новой газеты” все в порядке. И я, как человек вплотную занимавший тем, что произошло в Дагестане и Мытищах, должен подтвердить, что ЦИК РФ потерпел сокрушительное поражение от правоохранительных органов, которые легко проигнорировали очевидные факты преступлений, на которые ЦИК указывал. Однако, стоит обратить внимание на два обстоятельства.
Первое: а были ли до этого случаи такого упорного разбирательства ЦИКа по сигналам о массовых фальсификациях? Создавал ли ЦИК раньше рабочие группы, когда получал подобные сигналы, ну, например, о массовой фальсификации в Сыктывкаре в 2011 году или в Подмосковье в 2009, или в Москве в 2008, или в Питере в 2014? Увы, такого не было. Не было резких увольнений некоторых председателей избирательных комиссий. С приходом Эллы Александровны (и ее покровителей в Администрации Президента) действительно многое изменилось. Сразу скажу: не кардинально. Но, как это и положено в бюрократической этике, администрации и избирательные комиссии стали со скрипом подстраиваться под стиль вышестоящего чиновника. Этот скрип дается им настолько тяжело, что отзывается во внутренностях резким дискомфортом и затаивается в желании устранить причину этого дискомфорта. Поэтому, ой как не безоблачна позиция Эллы Александровны…
И второе: а станет ли лучше с уходом Памфиловой?... Чтобы сдвинуть с места пирамиду избирательных комиссий, более-менее умело подмахивающих на выборах действующей власти, надо было поменять не десять председателей региональных комиссий, а пятьдесят. И поменять на реально независимых от администрации людей. А за полгода, которые Элла Александровна провела во главе ЦИКа перед тем, как началось формирование новых составов региональных избиркомов, у нее такого кадрового резерва не накопилось. Да и те немногие, кого она хотела бы провести, встретили такое сопротивление со стороны региональных администраций, что коллегиальный ЦИК легко – и в некотором роде с удовольствием – опустил руки. Надежд на то, что одна Элла Александровна сможет заткнуть все дыры наших выборов, естественно, нет.
Совет “Новой газеты”, может быть, спасет реноме Памфиловой. Но уж точно выборы наши от этого лучше не станут. И Эллу Александровну можно понять потому, что надежда умирает последней».
Мой пост вызвал негативную реакцию у Навального и его сторонников. Тогда я не стал им отвечать. Два с половиной года спустя они напомнили нам об этом эпизоде, и тогда я им ответил (см. пост от 17 апреля 2020 года в подразделе 1.17).
20 декабря 2017 года я присутствовал на заседании ЦИК. Я написал о заседании большой пост, здесь приведу лишь с сокращениями комментарий по одному вопросу:
«Предметом обсуждения стали действия УИК № 870 в Клинском доме-интернате для престарелых и инвалидов. На видео, которое снял член УИК с ПСГ Артем Важенков, было видно, как члены УИК в коридоре выдавали пачки бюллетеней сотруднице интерната, она заходила с ними в комнаты, выходила оттуда с заполненными бюллетенями и опускала их в переносной ящик… Самым интересным было обсуждение. Оказывается, причина таких действий в том, что престарелые избиратели не хотели видеть никого, кроме сотрудников интерната. А действия сотрудников, мол, соответствуют пункту 10 статьи 64 Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав…”, который разрешает избирателю, не имеющему возможности самостоятельно заполнить бюллетень, воспользоваться помощью другого избирателя… Любопытно, что никто из членов ЦИК, из представителей облизбиркома или ТИК никак не отреагировал на сообщение Артема Важенкова, что директор Клинского дома-интерната для престарелых и инвалидов (Н.Н. Балясникова) являлась кандидатом на этих выборах (кандидатом по списку “Единой России”). А ведь из этого следовало, что “помощь” избирателям в заполнении бюллетеней оказывало лицо, находившееся в непосредственном подчинении кандидата (или, как минимум, для этого лица голосование его подопечных не было тайной). Правда, в перечне тех, кто не имеет права оказывать помощь, такие лица не значатся. Но вот тут-то как раз важна не только буква, но дух закона.
Н.И. Булаев правильно отметил, что вопрос имеет и юридическую, и нравственную сторону. Но одинаково ли мы понимаем то и другое? Члены ЦИК говорили, что нужно уважать пожилых людей. Что они имеют конституционное право голосовать. И никому не пришло в голову, что они также имеют конституционное право не голосовать. А вот с этим, на мой взгляд, серьезные проблемы. Опять-таки, никто не акцентировал внимание на контрасте: в целом явка по городу составила 21%, а в интернате голосовали все подряд. Неужели у этих людей больший интерес к муниципальным выборам, чем у активно живущих граждан?...
И у меня
естественный вопрос: неужели те старики, кто не хочет видеть даже членов УИК с
ПРГ, готовы осознанно голосовать, понимают, какие проходят выборы и кто на них
баллотируется? И не является ли безнравственным заставлять таких людей
голосовать?
Впрочем, не знаю, что хуже: когда заставляют ничего не понимающих людей
голосовать, или когда за них заполняют бюллетени даже без их ведома. Но в любом
случае их цинично используют для получения определенной партией или определенным
кандидатом лишних, не заработанных голосов…
В общем, общее впечатление: мы по-прежнему говорим на разных языках и плохо понимаем друг друга».
С начала президентской кампании я анализировал решения ЦИК в отношении кандидатов. В посте от 29 декабря 2017 года я отмечал беспрецедентную оперативность ЦИК: «В 12 случаях решение принималось на следующий день, в 7 – на второй день… Такая оперативность заслуживает одобрения, особенно с учетом надвигающихся новогодних каникул, когда не каждый день работает Сбербанк и, скорее всего, не работают типографии». В то же время я выразил удивление высокой долей отказов в регистрации уполномоченных по финансовым вопросам: «Либо юристы у кандидатов такие неквалифицированные, либо требования к документам слишком сложные и непонятные. Либо и то, и другое».
В отношении отказа в регистрации группы избирателей в поддержку выдвижения А.А. Навального я писал: «Нет никаких сомнений, что кандидат имеет поддержку значительного числа избирателей – явно большую, чем у многих успешно прошедших первый этап кандидатов (чему свидетельство – его результат на выборах Мэра Москвы в 2013 году, а также его способность организовывать массовые акции). А.А. Навальный получил отказ на основании положения закона, которые многие считают не соответствующим Конституции РФ, и на основании судебного приговора, который многие (включая ЕСПЧ) считают не основанным на законе и фактических обстоятельствах. К ЦИК в данном случае претензий быть не может. Однако этот отказ сразу же поставил жирное пятно на легитимности выборов и обострил ситуацию».
Комментировал я и ситуацию с отказом кандидату от партии «РОТ-Фронт» Н.С. Лисицыной: «Партия ошиблась в исчислении сроков и известила ЦИК о проведении съезда в Санкт-Петербурге не за три дня до его проведения, как этого требует закон, а за два дня (съезд был 21-го, а известили 18-го; по правилам исчисления сроков это считается за два дня). Однако представители избиркома на съезде присутствовали. А ведь смысл уведомления именно в том, чтобы избирком успел послать на съезд своего представителя. Таким образом, отказ по этому основанию является абсолютно формальным. Э.А. Памфилова сказала на заседании, что ЦИК так строго подходит к вопросу о принятии решений, чтобы не дать возможность конкурентам позже оспорить решение. Увы, практика показывает, что в этом есть определенный смысл. Но это лишь демонстрирует, до какого идиотизма доведена у нас система выдвижения и регистрации кандидатов».
6 января 2018 года я критически высказался в отношении отказа в регистрации группы избирателей в поддержку выдвижения Татьяны Воловик:
«Ни у кого нет сомнений, что собралось более 500 человек (конкретно 593). Но беда в том, что кандидату удалось привлечь только одного нотариуса, и тот опоздал. К началу собрания была зарегистрирована меньшая часть участников, и даже после закрытия собрания регистрация продолжалась. ЦИК пришла к выводу, что тем самым были нарушены требования закона.
Но где в законе прямо сказано, что так нельзя? Косвенно, конечно, можно зацепиться: закон требует “протокол регистрации членов группы избирателей при проведении собрания”, регистрация после проведения собрания вроде бы закону не соответствует. Я бы все же считал, что это спорное толкование. Фактически группа создана и даже смогла собраться в одно время в одном месте. Остальное – придирки, не соответствующие духу закона.
Руководители ЦИК неоднократно высказывали свое понимание закона: мол, все эти требования не случайны, а направлены на то, чтобы кандидат мог продемонстрировать свою серьезность, наличие у него организационного ресурса. Спорное мнение. Впереди – второй этап, сбор подписей, в ходе которого кандидат и должен доказать свою серьезность, но опять-таки не столько наличие организационного ресурса (без которого, конечно, никак), сколько наличие поддержки избирателей. А все затруднения на первом этапе лишь создают почву для злоупотреблений (я не утверждаю, что в данной кампании такие злоупотребления имеют место, но в прошлых они явно были)».
Далее я писал по поводу еще одного эпизода:
«На том же заседании ЦИК было объявлено, что ЦИК обратилась в Генпрокуратуру РФ с просьбой установить, проводили ли девять партий, выдвинувших на съездах кандидатов в президенты РФ, региональные конференции перед предвыборными съездами. Подробности не были обнародованы, и потому возникают вопросы. Почему в отношении только 9 партий? Нет ли здесь неравного отношения к партиям? Почему в Генпрокуратуру? Были ли основания для обращения, то есть реальные сигналы о нарушении закона, а не домыслы?... Слишком уж велики шансы, что “выравнивание” получится избирательное. Да и “выравнивать” желательно путем повышения правовой защищенности, а не путем усиления возможностей для произвола».
10 января я написал Элле Памфиловой письмо, где высказывал критические замечания по поводу ряда действий ЦИК. В частности, я писал:
«На сегодняшнем заседании я услышал Вашу фразу о том, что некоторые так называемые эксперты сообщают недостоверную информацию. Речь шла об отказе Лурье. Я принял Ваше замечание на свой счет, поскольку сегодня прочитал материал в The New Times, где неправильно процитировали мой материал, опубликованный в ЖЖ и на сайте “Голоса”. В связи с этим я прошу Вас (и тех, кто поставляет Вам информацию) ориентироваться на мои оригинальные материалы, а не на публикации не вполне грамотных (а иногда и не вполне чистоплотных) журналистов.
Я не буду скрывать от Вас, что я критически оцениваю то, что происходит с выдвижением кандидатов в президенты. Но основной критический пафос моих публикаций касается закона. Я категорически не могу согласиться с Борисом Сафаровичем, который сегодня говорил, какой у нас хороший, правильный, соответствующий здравому смыслу закон. ЦИК поставлен в условия необходимости выполнения этого, мягко выражаясь, неидеального закона, и потому по большинству отказов у меня нет претензий к ЦИК. Пожалуй, лишь случаи Чухлебова и Воловик вызывают серьезные сомнения, и я их не скрываю».
21 января я писал Элле Памфиловой:
«Основные претензии у меня, как я Вам ранее писал, к законодательству, тем не менее, не все решения ЦИК я считаю безупречными. Конечно, моя критика проистекает из моего собственного взгляда на избирательное право, который, как я вижу, не разделяется большинством членов ЦИК и юристов аппарата ЦИК». Далее я критиковал текст решения ЦИК об отказе в регистрации группы в поддержку А.Н. Яцуна: «Полагаю, что в тексте Постановления ЦИК от 05.01.2018 № 123/1041-7 содержится грубая ошибка, и текст этот не соответствует закону… Я уже давно заметил, что члены избирательных комиссий разного уровня, предъявляя жесткие (или даже жестокие) требования к документам кандидатов, не столь требовательны к документам, которые они сами выпускают. Здесь, на мой взгляд, то же самое».
В своем посте от 3 февраля я подытожил: «Юридические основания, по которым отсеялись Т.А. Воловик, А.З. Гамзатова, В.В. Пугачев, А.Ю. Чухлебов и А.Н. Яцун, весьма сомнительны». А далее, по поводу проверки подписей, отмечал: «Здесь я сразу отвожу подозрения от собственно ЦИК. Подписные листы проверяет армия “экспертов” из МВД, ФСБ и аналогичных структур. Проконтролировать их 15 членов ЦИК не в состоянии, да к тому же у них нет соответствующей квалификации. Так что фактически регистрация кандидатов в руках у людей, привыкших выполнять любые приказы начальства».
Далее в течение полугода возникали проблемы с неточностями в итоговых протоколах и с выявлением фальсификаций, но они отражены в предыдущих разделах.
Острая ситуация возникла в сентябре 2018 года в связи с повторным голосованием на выборах приморского губернатора. Я посвятил этой теме несколько постов. Так, 20 сентября я анализировал ситуацию и действия Памфиловой:
«В общем, можно так понять, что одновременно были запущены два процесса – прямые фальсификации с целью дотянуть Тарасенко до победы и “обратные фальсификации” с целью дать основания для отмены результатов выборов – на случай, если прямые фальсификации не помогут. Прямые фальсификации казалось бы помогли. Но они были слишком явными, и возмущение не могло не выплеснуться. И все же есть ощущение, что могло “прокатить”.
Но уже утром 17 сентября мы увидели реакцию Эллы Памфиловой. “Если кто-то считает, что я пешка, я не для того прожила свою жизнь непростую, чтобы быть пешкой в чьих-то руках, кивать, действовать по указке” – скажет она позже. “Памфилова не могла сама принять такое решение, – считает политолог Глеб Павловский, — Скорее всего, она получила согласие от Путина. А он вряд ли дал бы ей согласие, если бы она не оказывала на него какого-то мягкого, но определенного давления. А давление она может оказывать только одним способом – подачей в отставку. Я этого не знаю, это моя гипотеза, но она могла обозначить свою готовность уйти в отставку в случае, если этот позорный вариант победы сохранится, и тем самым вынудила дать согласие Кремля на отмену”.
Конечно, есть большие сомнения в том, что решение согласовывалось с президентом. Но суть не в этом. Мало кто верит, что Элла Александровна могла принять такое серьезное решение, ни с кем ни советуясь. Но одновременно нужно понимать, что она в данной ситуации не была и “пешкой”. Лично я вполне допускаю, что без жесткой реакции Памфиловой крайизбирком с согласия кураторов вполне мог признать победу Тарасенко. И то, что признания Тарасенко избранным не произошло, можно считать половинчатым успехом. Полным успехом было бы, если бы со всеми случаями прямой и “обратной” фальсификации разобрались и постарались выявить действительную волю избирателей. Не могу быть уверенным на 100%, но по тем данным, которые я знаю, скорее всего после всех разбирательств нужно было бы признать победу Ищенко. Но такие решения пока остаются недосягаемой мечтой. А то, что получилось в конечном итоге, я в сердцах назвал “китайской ничьей”. Выглядит не совсем политкорректно, но, пожалуй, справедливо. Учитывая в том числе действия МЧС».
29 сентября я вернулся к этим событиям:
«В ходе дискуссий в Фэйсбуке я осознал, что многие коллеги расценивают признание недействительными результатов выборов губернатора Приморского края как отнятие победы у Ищенко. Поясню, почему это не совсем так…
Официальные данные свидетельствовали о победе Тарасенко. Анализ дошедшей до нас информации свидетельствует, что у избирательных комиссий Приморского края не было каких-либо сомнений в официальных итогах голосования – несмотря на объявленную Ищенко голодовку (она была объявлена 17 сентября около 1:30 по московскому времени) и протестные акции. Они уверенно занимались оформлением победы Тарасенко… Похоже, что в возможность отмены результатов сфальсифицированных выборов в тот момент не верил никто. Я не знаю реакции большинства членов ЦИК (позиция представителя КПРФ Евгения Колюшина несомненна), но курировавший Приморский край Евгений Шевченко в ночь подведения итогов давал комментарии, что, мол, все в порядке…
Но сейчас общий вопрос: что нужно было и можно было сделать в такой ситуации? Вариантов в общем-то три. 1. Ничего не менять (то есть не отменять), признать победу Тарасенко, которая, повторяю, следовала из официальных протоколов. 2. Признать результаты выборов недействительными. 3. Разобраться со всеми сомнительными данными (или с их частью). Здесь могли быть разные подварианты: либо признать недействительными итоги голосования на тех участках, где были признаки фальсификации, либо попытаться восстановить по этим участкам истинные итоги голосования. Проще всего, вероятно, было признать недействительными повторные протоколы по Артему и Уссурийску и тем самым вернуть действительность первичным протоколам…
Принятие решения об избрании Ищенко в данной политической ситуации было совершенно невероятно. Вариант с признанием Тарасенко победителем, напротив, был вполне вероятен: именно так заканчивались все конфликты на губернаторских выборах после 1996 года. И на многих других выборах тоже. Поэтому признание результатов выборов недействительными было нетривиальным и достаточно смелым решением. Юридически оно не было безупречным. Но оно было принято на пределе возможного. И это необходимо признать».
К сожалению, Элла Александровна на заседаниях ЦИК сделала ряд комментариев, свидетельствовавших, что она не полностью владеет информацией о приморской ситуации. В связи с этим мы с коллегами из совета движения «Голос» 17 октября 2018 года подготовили для нее записку. После обсуждения мы решили не делать ее публичной. Нам важно в данном случае было донести до Памфиловой наше видение ситуации. Записка была послана Элле Александровне отдельным письмом. Приведу здесь ее заключительные фрагменты:
«Обществу до сих пор никто не объяснил, на каком основании был произведен повторный ввод данных протоколов 19 УИК. Если он был произведен не на основании данных протоколов с пометкой “Повторный подсчет голосов”, результаты такого ввода подлежат безусловной отмене. Если составлялись протоколы с пометкой “Повторный подсчет голосов”, необходимо было проверить, на каком основании он был проведен и соблюдался ли порядок их составления. Обращаем Ваше внимание на то, что нарушение порядка составления протокола является основанием для признания его недействительным.
Только после разбирательства со всеми жалобами, как в отношении повторного ввода данных, так и в отношении расхождений между введенными в ГАС ”Выборы” данными и копиями протоколов, полученных представителями Ищенко, можно было делать вывод, влияет ли признание недействительными итогов голосования на 13 участках Советского района на результаты выборов. Полагаем, что отсутствие такого разбирательства со стороны Избирательной комиссии Приморского края свидетельствует либо об ангажированности ее членов, либо об их некомпетентности.
По нашему мнению, вся изложенная совокупность фактов снижает доверие граждан к ЦИК и Вам лично. В связи с этим, полагаем, что было бы целесообразно с Вашей стороны либо представить обществу документы, подтверждающие Ваши слова о вине команды Ищенко в срыве выборов либо провести проверку и выяснить, кто представил Вам недостоверную информацию».
В конце сентября 2018 года Андрей Бузин публично сообщил о своей отставке. 28 сентября я прокомментировал это событие в своем посте:
«Как подсчитал недавно Бузин, в общей сложности мы направили Председателю ЦИК и соответствующим сотрудникам аппарата ЦИК 88 документов, среди которых 4 проекта Постановлений ЦИК, 10 списков поправок в проекты постановлений ЦИК, полтора десятка предложений по совершенствованию работы системы избирательных комиссий в РФ, 4 аналитические записки, служебные записки о нарушениях избирательных прав в разных субъектах РФ, предложения по совершенствованию избирательного законодательства. Нельзя сказать, что результата от нашей деятельности не было. Но результат был явно меньше, чем нам бы хотелось…
В целом, конечно, у нас нет удовлетворенности от нашей деятельности. Тем не менее, мы понимаем, что трудно добиться многого в условиях, когда власть не готова отказаться от использования административного ресурса, избирательное законодательство по-прежнему в руках тех, кто его довел до нынешнего безобразного состояния, а правоохранительные органы по-прежнему озабочены лишь защитой прав "граждан начальников".
Возможно, мы выбрали не совсем правильную тактику. Скорее всего, ошибочным был упор на подготовку проектов нормативных документов (я знаю, что Бузин здесь со мной категорически не согласен). С другой стороны, наши встречи с Председателем ЦИК, другими членами ЦИК и сотрудниками аппарата ЦИК были слишком редкими. Мы понимаем, что ЦИК эти два года работал почти в постоянном цейтноте, но нам казалось, что наши предложения важны и достойны более подробного обсуждения. Увы, информация (нередко недостоверная), которую Председатель ЦИК получала от противников честных выборов, зачастую перевешивала нашу.
Августовский конфликт, о котором пишет Бузин, возник, конечно, не на пустом месте. "Голос" и другие наблюдательские организации не могли не заниматься анализом видеозаписей голосования и подсчета голосов на президентских выборах, не могли пройти мимо явных и грубых фальсификаций, имевших место в ряде регионов. А в высоких кабинетах уже было заявлено, что это были самые честные выборы, и тему фальсификаций на них предлагалось закрыть.
Элла Александровна оказалась между двух огней. С одной стороны, она видела и чувствовала, что мы правы, что нарушения слишком серьезные и что борьба с ними нужна в том числе и для профилактики. Поэтому она все-таки согласилась на изучение видеозаписей несмотря на явные сигналы о необходимости закрыть эту тему. Но давление наших противников, в том числе и внутри ЦИК, оказалось слишком сильным. Может быть, проще было бы, если бы "Голос", наши замечательные волонтеры, "Новая газета" и другие продолжали свою деятельность по изучению видеозаписей и преданию результатов этой деятельности гласности, а ЦИК делал вид, что не замечает ее. Но это могло быть при другом председателе, а не при Элле Александровне, которая все принимает близко к сердцу…
А что будет теперь? Бузин написал правду: его заявление до сих пор не рассмотрено. Элла Александровна взяла тайм-аут. Сначала был стандартный цейтнот перед 9 сентября. Потом неожиданно почти для всех возникли вторые туры. А теперь, насколько я знаю, Элла Александровна ушла в отпуск. Ей действительно нужно отдохнуть, прийти в себя и осмыслить произошедшее. Сохранится ли ЭКГ? Или будет заменена на более широкий экспертный совет? Или ЭКГ и экспертный совет будут существовать параллельно? Решение – за Председателем ЦИК. В конце концов, ЭКГ она создавала при себе, и задача группы была помогать ей. И теперь она должна решить, устраивает ли ее такой формат, или нужно искать ему замену.
Я вижу, как много критики сейчас обрушивается на Председателя ЦИК. Полагаю, что это – от завышенных ожиданий. Да, наверное хотелось бы, чтобы она была волшебницей. Впрочем, у нас уже был один "волшебник" (немного напоминавший Гудвина). Но она – не волшебница, она – человек. Увы, Элла Александровна иногда дает повод для критики своими неосторожными высказываниями, особенно когда ее окружение пичкает ее ложной информацией. Позавчера она предложила застрелиться горе-экспертам. Бузин публично принял это на свой счет, и у него были для этого основания. Потом она пояснила, что ни Бузина, ни меня не имела в виду. Однако и к тем, кого она имела в виду, она, на мой взгляд, несправедлива. Но с этим еще предстоит отдельно разбираться.
Но за выпадом против горе-экспертов многие не увидели другого. Элла Александровна по-прежнему нацелена на оздоровление наших выборов. Она говорила о муниципальном фильтре (не первый раз), о фальсификациях, о плохой работе правоохранительных органов, о необходимости видеонаблюдения, об облегчении работы СМИ и т.п. И пока она готова бороться против всех позорных явлений наших выборов, я и многие мои коллеги считаем своим долгом ей в этом помогать».
2 октября я написал специальный пост, подытожив работу ЦИК за 2,5 года:
«В Фэйсбуке у меня идут споры по поводу роли Эллы Памфиловой в борьбе за оздоровление российских выборов. Я понял, что мне нужно написать об этом подробнее. В первую очередь я считаю нужным отметить, что возможности ЦИК ограничены, а возможности председателя ЦИК ограничены вдвойне…
Зная все эти особенности, мы должны понимать, что было бы опрометчиво ожидать от ЦИК и ее председателя слишком многого. Тем не менее, за 2,5 года работы нового состава ЦИК произошли определенные изменения в положительную сторону. И было бы несправедливо не замечать эти изменения.
1. Наиболее быстрым и заметным (особенно по контрасту с предыдущим составом) стало изменение отношения к наблюдателям и наблюдательскому сообществу…
2. Прежнее руководство ЦИК старалось отрицать факты нарушений, а тех, кто говорил о нарушениях, обвиняло во враждебных намерениях, а также в подделке доказательств нарушений. Нынешнее руководство ЦИК достаточно часто признает факты нарушений и принимает те меры, которые позволяют имеющиеся у него полномочия. В частности, ЦИК требует от нижестоящих комиссий проверку информации, публикуемой на "Карте нарушений" (проверки не всегда качественные, но процесс все же запущен). К сожалению, отсутствие столь же адекватной реакции со стороны правоохранительных органов не позволяет эффективно бороться с нарушениями.
3. ЦИК пытается обновить руководство нижестоящих комиссий. Здесь успехи весьма скромные… Увы, взамен на их место приходят люди все из той же номенклатурной колоды. Однако все же и такая чистка имеет положительное значение: руководители комиссий начинают понимать, что должны действовать в определенных рамках приличий.
4. По расчетам Сергея Шпилькина, общий уровень фальсификаций снижается…
5. Введение голосования по месту нахождения я расцениваю как положительный шаг…
6. ЦИК стремится внедрять технические средства, которые могут помочь в снижении уровня злоупотреблений. Новый импульс получило использование камер видеонаблюдения, которые появились в 2012 году, а потом стали исчезать с избирательных участков. Сейчас они вновь появились, хотя и в меньших масштабах. Кроме того, видеокамеры установлены и в ТИКах. К сожалению, эффективность их использования существенно снижена ограничениями в доступе к архиву видеозаписей, а также нежеланием избирательных комиссий и судов использовать видеозаписи для разбора конфликтных ситуаций…
Много это или мало – каждый судит в соответствии со своими ожиданиями. Но нельзя не замечать перемен. И при этом важно не забывать об ограниченных возможностях, о чем я написал в начале».
12 октября 2018 года я отреагировал на события в Хакасии. Напомню, что на выборах главы этой республики в сентябре лидировал кандидат КПРФ Валентин Коновалов. Его победа во втором туре была предрешена, но его регистрацию попытались отменить, придравшись к его документам. Однако Элла Памфилова 11 октября заявила, что отмена регистрации Коновалова «может нанести непоправимый ущерб избирательному процессу в регионе». И процессу снятия кандидата дали обратный ход. В своем посте я основное внимание уделил проблемам снятия кандидатов, но попутно отметил и роль Памфиловой:
«Реакция Эллы Памфиловой на последние хакасские события (попытку снятия Коновалова) меня не удивила. Хотя реакция была не совсем ожидаемой: я знал, что Элла Александровна в отпуске. Но на такие вызовы приходится реагировать даже в отпуске. Мой коллега, сопредседатель движения "Голос" Юрий Гурман уже давно продвигает идею, выглядящую наивной, но имеющую глубокий смысл: надо все время напоминать, "что такое хорошо и что такое плохо". У меня ощущение, что люди у власти этот вопрос себе не задают, как вредный для "дела". Они давно потеряли ориентиры. Элла Памфилова – одно из немногих исключений…
Увы, я не знаю ни одной партии из числа более-менее активных, которая бы не прибегала к таким приемам – попыткам снять конкурента. Надо сказать, что я и многие мои коллеги такие попытки всегда осуждали. Но обычно как-то тихо. Громко об этом говорила, пожалуй, только Элла Памфилова. Она не раз призывала партии перестать подавать друг на друга в суд. Однажды, правда, она оговорилась, что понимает: партии часто выполняют заказ администрации. Это, действительно, так».
12 ноября я резко отреагировал на пост Кирилла Рогова, посвященный той же Хакасии. Привожу выдержки из моего поста:
«Не могу пройти мимо словосочетания "московский штаб фальсификаций имени Памфиловой". Нет, я не отрицаю существования "московского штаба", хотя для корректности назвал бы его "московским штабом обеспечения нужных результатов выборов" (поскольку для этого не всегда требуется прибегать к прямым фальсификациям). Но называть такой "штаб" именем нынешнего председателя ЦИК – кощунство. И вообще не надо искать этот штаб на Большом Черкасском…
Насколько я знаю, были и попытки уговорить Валентина Коновалова тоже сняться с выборов. А когда это не получилось, появился иск о его снятии по абсолютно надуманному основанию. Помните, кто первый отреагировал и назвал такие действия недопустимыми? Элла Памфилова. Хотя она была в отпуске и могла бы сделать вид, что ее это не касается. Фактически она предотвратила уже кем-то санкционированное снятие коммуниста, что повлекло бы назначение повторных выборов».
Как я не раз отмечал, не всегда наши публикации воспринимались Эллой Александровной положительно и адекватно. Тем не менее, в целом ее отношение к нам долгое время было вполне доброжелательным.
17 апреля 2018 года я отмечал свое 60-летие. В этот день я организовал в Сахаровском центре мероприятие, озаглавленное «Куда идут российские выборы?». Я пригласил на него и Эллу Александровну. Она от участия отказалась, сославшись на занятость, но прислала своего помощника, которые вручил мне подписанный Эллой Памфиловой адрес. В нем, в частности, было написано:
«Вы всегда находите вариант решения сложнейших вопросов, возникающих в период избирательных кампаний, исключительно ответственно и профессионально подходите к любому делу. Мы ценим высокий уровень взаимопонимания и взаимодействия, который Вы поддерживаете с Центральной избирательной комиссией Российской Федерации по различным вопросам функционирования и совершенствования избирательной системы. Надеемся, что наша совместная деятельность и впредь будет плодотворной и конструктивной».
10 мая 2018 года ЦИК приняла постановление «О поощрении организаторов выборов и иных участников избирательного процесса». В нем, в частности, был пункт 5: «За оказание содействия и существенную помощь в организации и проведении выборов в Российской Федерации объявить благодарность Центральной избирательной комиссии Российской Федерации». Далее перечислялись 47 человек, в том числе Андрей Бузин, Александра Крыленкова, Александр Кынев, Аркадий Любарев, Григорий Мельконьянц и Станислав Рачинский.
