1.17. Мои оценки работы ЦИК и Памфиловой в 2019–2020 годах
В предыдущих подразделах я приводил свои оценки действий ЦИК и Эллы Памфиловой по конкретным вопросам. В этом подразделе речь пойдет об оценках по другим вопросам и более общих оценках.
21 марта 2019 года я отреагировал на решение ЦИК не передавать мандат умершего Жореса Алферова Павлу Грудинину. Вот что я писал:
«Я не испытываю симпатий к Павлу Грудинину. И не считаю принципиальным, кому достанется мандат КПРФ, ставший вакантным в результате смерти Жореса Алферова (он был великим физиком, но к данному делу это не имеет никакого отношения). Мне гораздо важнее, как выглядит в этой истории ЦИК. И какой можно сделать вывод в отношении такого фундаментального понятия как законность.
ЦИК с этим мандатом попала в неприятную ситуацию. Еще три дня назад в РБК появилась заметка, где говорилось, что в Кремле против передачи мандата Павлу Грудинину. В такой ситуации отказ ЦИК передать ему мандат может быть расценен как свидетельство явной зависимости этого формально независимого органа от Администрации. Я знаю, что есть немало людей, которые давно и бесповоротно уверены в такой зависимости ЦИК. Но, думаю, немало и таких, кто не спешит с выводами, а основывается на анализе получаемой информации. И для них тезисы о зависимости или независимости ЦИК остаются спорными. И вот, чтобы убедить таких сомневающихся, ЦИК следовало бы прояснить два момента: 1) что решение принято строго на основании закона; 2) что решение принято в соответствии с прежней практикой (мы же знаем, что наш закон – что дышло, но если он в отношении всех трактуется одинаково, то претензий к правоприменителю быть не должно). Вот я попробую посмотреть на прошедшее событие с этой точки зрения.
Аспект первый. ЦИК всегда декларировала свою приверженность букве закона, даже когда эта буква противоречила духу закона. Что же нам говорит буква закона? Передача вакантного мандата депутата Госдумы регулируется статьей 96 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы…". И в этой статье не предусмотрена возможность отказа в передаче мандата. И тем более не предусмотрена проверка наличия у кандидата, которому передается мандат, каких-либо зарубежных счетов и прочего.…
Аспект второй. Зарубежное имущество. Павел Грудинин был зарегистрирован кандидатом в депутаты Госдумы в составе списка КПРФ 1 августа 2016 года. Очевидно, у ЦИК тогда не было информации о наличии у него зарубежных счетов. Позже такая информация появилась (в связи с его участием в президентских выборах). Естественный вопрос. Если счета в 2016 году были, но ЦИК о них не знала, значит, система проверки работает плохо. Либо проверить всех кандидатов в Госдуму просто физически невозможно, либо те, кто проверяют, работают спустя рукава. Грудинин в 2016 году был рядовым мало кому интересным кандидатом на непроходном месте. Но тогда вопрос: а сколько еще таких кандидатов, которых так же плохо проверяли? Может быть, еще у многих кандидатов, в том числе и ставших депутатами, можно, если покопаться, найти такие счета?
Иными словами, если кто неугоден, у того копают с пристрастием. А у остальных не копают. Как это называется, мы все знаем – избирательное правоприменение (не самый приятный спутник избирательного права). Или на самом деле не было у Грудинина зарубежных счетов? Предлагаю всем, кто защищает сегодняшнюю позицию ЦИК, выбрать из этих двух зол.
Аспект третий. ЦИК в ходе президентской кампании получила информацию, что Грудинин обманул их в 2016 году. Что его тогда не следовало регистрировать. Почему тогда его оставили в списке кандидатов? Почему ЦИК тогда не обратилась в Верховный Суд с требованием исключить его из списка? А теперь получается, что Грудинин есть в списке кандидатов, его нахождение в этом списке никто до сих пор не оспаривал, и у КПРФ есть право предложить его кандидатуру для замещения вакантного мандата. И вот только теперь возникает вопрос, что его в этом списке быть не должно. Не красиво!...
Аспект
пятый. Он касается уже второй претензии – теперь не к Грудинину, а к КПРФ. На
заседании ЦИК говорилось о том, что в решении ЦК КПРФ о передаче мандата Павлу
Грудинину не указана необходимость в отходе от очередности. А в определении
Конституционного Суда от 6 марта 2013 года сказано, что решение партии о
передаче мандата должно содержать указание на обстоятельства, повлиявшие на
передачу мандата вне очереди… Во всех ли подобных случаях ЦИК была так же
придирчива? …
Мне, кстати, сразу вспоминается одно громкое дело. Когда в 2016 году из Госдумы
был изгнан Илья Пономарев, его мандат по очереди должен был достаться Алене
Поповой, которая в новосибирской группе шла под вторым номером. Обосновать,
почему мандат не следовало давать Поповой, было не так уж сложно – она была
сподвижницей Пономарева. Но "Справедливая Россия" тогда решила дать мандат не
третьему номеру, не четвертому, и не пятому, а 12-му. Насколько помню,
обоснований, почему предыдущие 9 кандидатов не годятся, не было. И ничего,
сошло, 12-й номер мандат получил.
Я всегда считал норму о праве партии менять очередность получения мандатов недемократичной и коррупциогенной. Но она действует. Но вот теперь уже и она начинает действовать избирательно».
23 марта я продолжил эту тему. В частности, я писал:
«В прошлой статье я задавал вопрос: "Во всех ли подобных случаях ЦИК была так же придирчива? Хотелось бы посмотреть на те решения, которые ЦИК за последние года (тут, пожалуй, с марта 2013 года) удовлетворила". В частности, я обращал внимание на передачу мандата Ильи Пономарева в 2016 году. И мне прислали решение президиума ЦС "Справедливой России" о передаче мандата Ильи Пономарева кандидату Данилу Иванову. В нем была фраза: "учитывая степень участия зарегистрированного кандидата в политической и иной деятельности партии в период после выборов". Ничего более конкретного не было, в частности, не указывалось, в чем проявлялась эта деятельность и в чем преимущество Данила Иванова перед 10 кандидатами, которые стояли в списке впереди него.
Правда, потом мне сообщили, что от тех кандидатов (кроме Алены Поповой) были письменные отказы от мандата (тут надо принять во внимание, что мандат передавался всего на три месяца, когда к тому же не было заседаний). Но почему-то в решении президиума ЦС "Справедливой России" об этих отказах ничего не говорилось. Не было ссылки на эти отказы и в решении ЦИК от 22 июня 2016 года. Сегодня я специально посмотрел трансляцию того заседания ЦИК. Рассмотрение двух вопросов – о передаче мандата и о регистрации Иванова в качестве депутата – заняло три минуты. Никто из членов ЦИК не задавал вопросов, в частности, почему обошли 10 кандидатов. Никто не вспоминал пресловутое определение КС…
С одной стороны, мне не очень понятно, что помешало ЦК КПРФ включить в свое решение аналогичную фразу: "учитывая степень участия зарегистрированного кандидата в политической и иной деятельности партии в период после выборов". Тем более что это правда: Павел Грудинин за последние полтора года достаточно активно участвовал в деятельности КПРФ. С другой стороны, изменила бы эта фраза что-нибудь? Член ЦИК, с которым я вел переписку, не ответил на мой прямой вопрос: если бы в решении ЦК КПРФ по Грудинину была точно такая же фраза, это бы сняло претензии с точки зрения позиции КС? С моей точки зрения фраза абсолютно неконкретная и не соответствующая тому, что было написано в документе КС… С точки зрения учета позиции КС недостаточно просто сказать, что вот этот кандидат был активен. А нужно объяснить, в чем провинились обойденные кандидаты…
О независимости ЦИК. 18 марта ко мне обратился журналист РБК с вопросом: может ли ЦИК проголосовать против передачи мандата Павлу Грудинину? Я ответил, что законных оснований не передавать мандат я не вижу, а ЦИК обязана соблюдать закон. Тогда журналист ехидно заметил: "Вы знаете, что Кремль категорически против?" И тут я задумался…
Среди откликов на мою предыдущую статью, как я и предполагал, были и такие, где говорилось, что ЦИК при действующем режиме в принципе не может быть независимым органом. Я с этим утверждением могу согласиться только частично. Понятно, что когда принимается серьезное решение, влияющее на политическую ситуацию, любой человек, участвующий в принятии этого решения, не может не учитывать политических последствий. И это сильно ограничивает независимость и этих людей, и органа в целом. Я имею в виду, например, такие решения как регистрация кандидата или списка кандидатов на федеральных выборах. Или принятие решения по жалобе на кандидата, одновременно занимающего высшую государственную должность. Но есть много решений более мелких. И вот именно на них и тестируется независимость ЦИК.
Вопрос о передаче мандата Грудинину, очевидно, мелкий. Ну какое политическое влияние может иметь судьба одного из 450 мандатов в органе, который так и не вернул себе статус места для политических дискуссий, который продолжает оставаться принтером, штампующим не им принимаемые решения?
У меня не раз возникали претензии к решениям ЦИК, в том числе и нынешнего состава. Были решения, которые, на мой взгляд, соответствовали букве, но не духу закона. Были решения, которые я воспринимал как победу бюрократического подхода над здравым смыслом. Но при этом еще ни разу за три последних года у меня не было впечатления, что ЦИК выполняет прямые указания Администрации.
Я знаю, что многие уверены в том, что это происходит постоянно. Но внутрь никто из нас не вхож, инсайдерская информация противоречива. И я, пока у меня не было доказательств, исходя из презумпции добросовестности, продолжал считать, что есть у ЦИК, ну, если не реальная независимость, то, по крайней мере, известная автономия. И вот сейчас это мое представление серьезно поколеблено. Поскольку, повторяю, вопрос мелкий».
28 марта 2019 года я написал пост, посвященный трехлетию нового состава ЦИК. В частности, я писал:
«Тогда с новым составом связывались определенные надежды. Точнее, не столько с новым составом в целом, сколько с новым председателем. Состав довольно сильно обновился по сравнению с прежним, но надежды внушала только председатель Элла Памфилова.
Сейчас идут постоянные споры, оправдала ли она эти надежды. Мне приходится чаще слышать отрицательные суждения. И теперь уже ясно, что надежды были завышены.
Я тогда считал важным не только личность Эллы Александровны, к которой я относился и продолжаю относиться с большой симпатией. Мне казался принципиальным сам факт того, что руководство страны пожелало иметь на этой должности такого человека. Тогда много говорили о том, что Памфилова призвана улучшить имидж российских выборов. С этим не приходится спорить, но надо сделать одну важную оговорку. Ее предшественник имиджу выборов тоже уделял большое внимание. Пожалуй, только этому и уделял. Но каким образом он боролся за улучшение имиджа? В основном путем отрицания проблем и недостатков. И мы знаем, что на этом пути он мало чего добился.
Было сразу понятно, что Элла Александровна изберет другой подход. И мне казалось, что направившее ее на эту должность руководство страны это понимало и было готово всячески содействовать ей в деле реального оздоровления российских выборов. Сегодня я в этом тезисе уже сильно сомневаюсь. Я не вижу со стороны администрации реальной помощи. Вероятно, при назначении Эллы Памфиловой принимались какие-то иные соображения. Отсюда и не слишком впечатляющие результаты трехлетней деятельности. Отсюда и разочарование.
Если говорить о результатах. Полгода назад я написал пост, где отметил то, что удалось изменить. С того времени добавить практически нечего… Я бы сейчас сказал, что главное – изменилась атмосфера. Явно стало больше кислорода. Но параллельно произошло и другое, неизбежное. Мы все хорошо знаем, что если дерьмо долго не трогать, оно перестает вонять. Но его пришлось трогать, и потому вони тоже стало больше. Возможно, особенно чувствительные к запаху этого тоже не могут простить».
28 июня 2019 года я прокомментировал решение ЦИК по жалобе Карачаево-Черкесского отделения Партии Возрождения России:
«Когда региональный избирком предъявляет к представленным партией документам 7 претензий, а ЦИК из них отвергает 6, то предвзятость регионального избиркома очевидна…
В решении ЦИК, как и в целом в нашей правоприменительной практике, доминирует бюрократический подход, основанный на позиции, согласно которой любые мельчайшие нарушения буквы закона или партийного устава (поскольку по закону решения должны приниматься в соответствии с уставом) влекут "высшую меру электорального наказания" в виде отказа в праве партии или кандидата участвовать в выборах. Полагаю, что такой подход не соответствует духу Конституции и закона, что следует четко закрепить правило, согласно которому все сомнения должны трактоваться в пользу регистрации (заверения) кандидата или списка, поскольку задача стоит об обеспечении избирательных прав граждан, а не о том, чтобы кого-то научить грамотно составлять документы (в том числе и потому, что тот, кто пытается учить, должен этому сначала научиться сам).
Однако такой подход можно было бы считать хоть и жестоким, но справедливым, если бы он соблюдался неукоснительно и повсеместно. Однако мы знаем, что иногда (сами догадываетесь в каких случаях и в отношении кого) проявляется другой подход, который некоторые коллеги из числа теоретизирующих практиков называют "электоральным милосердием". Поэтому практика, при которой к одним участникам выборов предъявляются жесточайшие требования ("шаг влево, шаг вправо – расстрел"), а к другим проявляется "электоральное милосердие", является одним из способов лишения выборов их конституционного смысла».
15 апреля 2020 года я написал о решении ЦИК включить в состав МГИК Ольгу Кириллову. Но я процитирую лишь фрагмент, касающийся Андрея Бузина:
«ЦИК в очередной раз проигнорировала наше предложение о кандидатуре Андрея Бузина. Но если раньше она все же выносилась на голосование, то теперь и до этого не дошло. По регламенту ЦИК кандидатуру может вносить любой член ЦИК, и в этот раз никто из ЦИК кандидатуру Андрея не захотел поддержать. И это достаточно ясно свидетельствует о сильном охлаждении отношений ЦИК с той частью экспертного и наблюдательского сообщества, которая борется за оздоровление выборов (при том, что я сегодня услышал из уст Эллы Александровны слово "оздоровление", но оно звучало как-то не убедительно).
Напомню, что против кандидатуры Андрея Бузина был выпущен целый залп однотипных публикаций на ряде сайтов. Было даже якобы обращение в ЦИК со стороны неких малоизвестных общественников. Публикации были зачастую грязными и неграмотными. Мне казалось, что ЦИК не должна была пройти мимо этого. Обычно там весьма чувствительны к оскорблению своих коллег. Теперь очевидно, что Андрея они своим коллегой не считают. "Господин Бузин" – других слов у них не нашлось. Хотя речь идет, напомню, о бывшем руководителе Экспертно-консультационной группы при председателе ЦИК, бывшем члене Научно-экспертного совета при ЦИК и прочее, и прочее. И, кстати, бывшем члене ЦИК и МГИК с правом совещательного голоса».
17 апреля 2020 года (в свой день рождения) я написал рефлексирующий пост. Вот отрывок из него:
«Все изменилось в 2016 году. Я тогда как раз закончил работать над книгой "Избирательные системы: российский и мировой опыт" (которая, я предполагаю, еще недостаточно оценена). И тут – новый состав ЦИК и новый председатель. Человек, которого мы знали как своего коллегу-правозащитника, с которым не раз сотрудничали. И возникло ощущение, что есть шанс оздоровить выборы. И что мы не можем стоять в стороне.
Сейчас, четыре года спустя, я по-прежнему считаю, что шанс был. И что мы не имели права не попытаться им воспользоваться. Но, увы, он был реализован в минимальной степени – и наша роль оказалась весьма ограниченной. Впрочем, я всегда понимал, что политику в области выборов не определяют ни Вешняков, ни Чуров, ни Памфилова. Но выбор Памфиловой мне казался добрым знаком. Теперь я уже понимаю, что президент, остановивший свой выбор на ней, руководствовался совсем другими соображениями.
Еще не пришло время подробно описать всю историю работы последнего состава ЦИК. Здесь я сделаю лишь несколько штрихов. Недавно Алексей Анатольевич напомнил нам: "Перечитывайте, ребята, свои колонки, в которых вы писали о том, как важно защитить Эллу Александровну от агрессивных нападок Навального". Да, перечитывать иногда полезно. Но защищать кого-либо от агрессивных и несправедливых нападок никогда не было зазорным.
Увы, нападки на Эллу Александровну с разных сторон, оставаясь агрессивными, уже не выглядят несправедливыми. Но это теперь. Еще полтора года назад было за что ей аплодировать. В сентябре 2018 года она воспрепятствовала признанию победителем приморских выборов и.о. губернатора А.В. Тарасенко. В октябре того же года она не позволила снять с выборов в Хакасии лидировавшего В.О. Коновалова. В ноябре сформировала Научно-экспертный совет при ЦИК, куда благодаря ее стараниям было включено достаточно много (около 25 человек, или примерно треть) экспертов, нацеленных на демократизацию выборов.
А дальше – увы. В декабре того же 2018 года повторные выборы в Приморье стали апофеозом административного ресурса: сначала от них отстранили победителя сентябрьских выборов А.С. Ищенко, а потом устроили фальсификацию, в том числе и там, где были КОИБы. Весной 2019 года потерпели фиаско все попытки улучшить избирательное законодательство. Не удалось внести даже то, что было согласовано на рабочей группе в АП, – снятие ограничений по назначению наблюдателей и очень робкое снижение муниципального фильтра. Одновременно был продавлен абсолютно неподготовленный эксперимент по дистанционному электронному голосованию (ДЭГ). Все прежние заверения руководителей ЦИК о том, что они не будут спешить с внедрением ДЭГ, были забыты, и зампред ЦИК Н.И. Булаев активно продвигал ДЭГ.
А летом 2019 года была проведена спецоперация по недопуску на выборы в Мосгордуму либеральных кандидатов. В этой операции ЦИК сыграла роль "доброго полицейского", исправив наиболее грубые действия нижестоящих комиссий, но не восстановив ни одного кандидата. И, что немаловажно, по всем принципиальным вопросам ЦИК была не на стороне защиты избирательных прав граждан.
Тем не менее, в ходе тех выборов и после них еще звучали обнадеживающие нотки. Признавалось, что законодательство, регулирующее регистрацию на основании подписей избирателей, нуждается в "совершенствовании". И Элла Александровна обращалась к экспертам: давайте свои предложения. Что ж, мы со своими предложениями не заставили себя долго ждать. Ответа на них мы ждали дольше. Этот ответ был дан сначала в письме, подписанном Памфиловой 20 января 2020 года, а затем и в законопроекте № 912249-7, внесенном в Госдуму 2 марта 2020 года О.В. Савастьяновой и еще тремя депутатами (он принят в первом чтении 14 апреля). У меня нет сомнений, что законопроект готовился в ЦИК: его положения в точности совпали с тем, что в вышеуказанном письме Памфиловой названо перспективными предложениями.
Меня этот законопроект отрезвил гораздо сильнее, чем произошедшая за несколько дней до его внесения ликвидация Экспертно-консультационной группы и Научно-экспертного совета. Ибо решения о ликвидации затрагивали лишь форму взаимодействия ЦИК с экспертами, а здесь я четко увидел содержание. Где защитой избирательных прав не пахнет…
И все это
выдается за учет опыта и уроков выборов 2019 года, за учет мнения экспертов. В
общем, какие-либо надежды на улучшение в ближайшей перспективе законодательства
о выборах я утратил. Но осталось еще одно. Нормативные документы самого ЦИК. Та
сфера, где ЦИК не может ссылаться на злую волю депутатов, где он волен все
решать сам (если верить тому, что они сами о себе говорят).
Но и здесь уже мы столкнулись с негативом. В отношении так называемого
общероссийского голосования законодатель предоставил ЦИКу широкие возможности
для регулирования. И как же ЦИК этим воспользовалась? Первое, что сделала, –
урезала итоговый протокол участковой комиссии. А когда мы попытались возразить,
нас тут же переименовали из наблюдателей в надзиратели (я, впрочем, это
оскорблением не считаю, надзор – тоже полезное занятие).
Остается последний рубеж: методические рекомендации ЦИК по приему и проверке подписных листов. Я уже несколько раз посылал в ЦИК предложения по доработке этого документа, в том числе и от имени большой группы экспертов. Пока нет никакого ответа – ни "да", ни "нет". Но если все же будут подвижки в этом вопросе, значит, сотрудничество с ЦИК еще имеет смысл. Если не будет подвижек – увы…».
Мой пост от 15 мая 2020 года был посвящен готовящемуся законопроекту. Но в нем я уделил внимание и ЦИК:
«В нынешней ситуации даже положительные сдвиги в области избирательного права приводят к обратному эффекту. Не так давно мы радовались очередной победе в Конституционном Суде: он принял по жалобам Анастасии Брюхановой и Елены Русаковой решение о неконституционности норм, фактически не позволяющих обжаловать отказ в регистрации в суде после неудачи по линии избирательных комиссий. Суд потребовал от законодателя поправить закон. И вот Минюст подготовил проект, и он вывешен на сайте Правительства. Увы, этот законопроект радости не вызывает…
Вторая новелла … запрещает жаловаться в комиссию "второго уровня". Если вышестоящая комиссия подтвердила отказ, дальше можно обжаловать только в суд. Это значит, что жалоба на отказ в регистрации на муниципальных выборах уже не может дойти до ЦИК…
Впрочем, нынешний состав ЦИК уже показал, как мало на него надежды в принципе. Хотя по муниципальным выборам в Санкт-Петербурге они все же приняли ряд решений о восстановлении кандидатов. Теперь даже это будет невозможно.
Важно и другое. По некоторому признаку (не буду раскрывать секрет) я определил, что законопроект готовился Минюстом совместно с ЦИК. Это значит, что именно в ЦИКе предпочли, чтобы жалобы до них не доходили. Конечно, разбирать жалобы – хлопотное дело, но ведь только так можно держать руку на пульсе и контролировать нижестоящие комиссии. Похоже, в ЦИКе уже устали от такого контроля и предпочитают, чтобы у них было поменьше власти и поменьше ответственности.
Тут приходит в голову еще один момент. У меня нет сомнений в том, что в процессе внесении сотни поправок в Конституцию ЦИКу совсем нетрудно было настоять еще на одной поправке, которая давала бы комиссии право законодательной инициативы. И то, что они этого не сделали, тоже показательно. Гораздо удобнее втихую писать законы, заказанные администрацией, и при этом делать вид, что ЦИК тут ни при чем. Мол, мы не принимаем законы, и с нас взятки гладки, все претензии к Думе».
1 июля 2020 года я написал открытое письмо Памфиловой. Фактически оно означало перелом в наших отношениях. Вот что я, в частности, писал:
«Мой коллега, Григорий Мельконьянц, уже отреагировал на Ваше вчерашнее высказывание о "Голосе". Меня в этом высказывании больше всего зацепила мысль о том, что движение "Голос" деградировало: раньше Вы нас поддерживали, и мы, видимо, были достойны Вашей поддержки, а теперь, мол, стали токсичными…
Оглядываясь назад, я вижу: те обвинения, которые звучат в наш адрес сегодня, мы слышали почти постоянно все эти 13 лет. И провокации против нас были в основном теми же… И в те годы, когда Вы сотрудничали с нами в рамках коалиции "Право на выбор – 2008", когда Вы помогали нам получать президентские гранты, когда Вы привлекали нас в качестве экспертов к обсуждению проблем, стоящих перед ЦИК, в наш адрес со стороны всех этих защитников прав господ начальников раздавались обвинения, граничащие с клеветой, против наших коллег устраивались провокации и возбуждались дутые уголовные дела. Но Вы неизменно говорили, что считаете нас своими коллегами и помощниками.
Сейчас все это продолжается. И усиливается. Да, к НТВ присоединился Первый канал, но разве это принципиально? Единственное, что принципиально изменилось – это Ваша позиция. Я не знаю больше никого, кто раньше был к нам реально доброжелателен, а теперь говорит о нашей "токсичности". Мне не очень хочется гадать, чем вызвано такое изменение Вашей позиции. Единственное, что очевидно: аппарат ЦИК целенаправленно дает Вам неверную информацию, настраивая Вас против нас. Но это Ваш аппарат, и ответственность за его работу тоже на Вас…
Но Вам, в отличие от наших вечных критиков, еще не поздно скорректировать свою позицию и вернуться к нормальным отношениям».
Увы, никакого ответа на это обращение не последовало.
14 июля 2020 года я написал о своем отказе принять участие в очередном мероприятии консультативной площадки:
«Подумав, я решил, что не буду даже пытаться попасть это заседание. И здесь объясню почему. Для меня это необычное решение. С того момента, как председателем ЦИК стала Элла Памфилова, я пропускал экспертные обсуждения в ЦИК только тогда, когда был далеко от Москвы. Сейчас я и доехать мог бы и тем более в виртуальном заседании принять участие. Но не буду из принципиальных соображений.
1. Мне непонятен формат обсуждения и круг участвующих экспертов. Когда был Научно-экспертный совет, можно было заранее представлять, с кем придется спорить, а кто тебя сможет поддержать. Сейчас это совершенно неясно. Рискуешь оказаться рядом с теми, кому ты не готов подать руку, кто последние недели обливал тебя и твоих товарищей грязью и кого ты без кавычек никогда не назовешь экспертом.
2. Название мероприятия уже носит не экспертный, а пиар-характер. Из многочисленных публикаций ясно, что речь пойдет об идее многодневного голосования, опробованном на так называемом "общероссийском голосовании", возможность использования которого на выборах заложена в одном из недавно принятых федеральных законов. Однако это сомнительное решение уже подается в позитивном ключе как "дополнительные механизмы реализации активного избирательного права". Создается ощущение, что решение уже принято, а запланированное мероприятие призвано лишь имитировать его экспертную поддержку.
3. В течение последнего года я неоднократно информировал Эллу Памфилову и аппарат ЦИК, что считаю главной проблемой на выборах реализацию пассивного избирательного права, то есть проблему допуска к выборам кандидатов, пользующихся поддержкой избирателей. Я настаивал, что именно эти вопросы необходимо обсуждать с участием экспертов. Однако последнее открытое экспертное обсуждение этих проблем прошло в ЦИК в октябре прошлого года. И несмотря на то, что значительное число экспертов предлагали меры, которые могли бы способствовать повышению конкуренции на выборах, ЦИК и вслед за ним законодатели пошли противоположным путем, инициировав и приняв законы, ухудшающие конкуренцию. При этом никакого экспертного обсуждения этих вопросов больше не проводится…
4. Опыт последних месяцев (в отличие от предыдущих лет) свидетельствует о том, что экспертов, имеющих мнение, отличное от мнения больших начальников, в ЦИКе в лучшем случае вежливо выслушивают, говорят спасибо, чтобы тут же забыть все, что они сказали. В худшем случае оскорбляют, называют щенками или еще как-нибудь позаковыристей, задают нескромные вопросы, не имеющие отношения к обсуждаемым темам.
Все эти обстоятельства повлияли на мое решение. Я готов обсуждать любые вопросы и дискутировать на площадках, где будет продемонстрировано уважение к экспертному мнению, выработанному десятилетиями профессиональной работы, и где будет равное отношение к мнениям за и против».
В сентябре 2020 года эксперты и просто граждане столкнулись с ограничением доступа к информации об итогах голосования. На эту тему я написал три поста. В посте от 16 сентября я, в частности, писал:
«Капча – это картинка, с которой надо воспроизвести цифры, чтобы доказать, что ты не робот. Вообще-то капча обычно устанавливается, чтобы воспрепятствовать автоматической отправке сообщений. Со случаем, когда капча установлена для воспрепятствования получению информации, я сталкиваюсь впервые.
Тут надо отметить, что для получения нужной информации капчу приходится преодолевать несколько раз – на каждом шаге. Например, сначала при входе на страницу конкретных выборов, потом при переходе на страницу итогов голосования, потом еще если хочешь сохранить данные в Экселевском формате.
Итак, что же получилось? Рядовые граждане столкнулись с препятствием в получении информации. Конечно, препятствие преодолимо. Но кого-то оно все же оттолкнуло. Однако и тот, кто капчу преодолел, удовольствие от этого вряд ли испытал. И либо про себя, а кто-то и в соцсетях нелестно высказался о ЦИКе и ее сотрудниках (в каких словах – можно догадываться). В общем, у сотен тысяч людей мнение о ЦИК ухудшилось или как минимум не улучшилось.
Ну а эксперты, профессионалы? Им деваться некуда. Они волей-неволей должны эту капчу преодолевать десятки или сотни раз. Работу это замедляет реально. По моим ощущениям раза в полтора или два. И потому выражения экспертов по адресу ЦИК наверняка более резкие. Так что я не совсем согласен со Шпилькиным: эта мера не столько против рядовых граждан, сколько против профессионалов, занимающихся выборами.
Ну а насчет программистов, занимающихся автоматическим скачиванием… Что-то мне подсказывает, что они либо уже нашли способ эту капчу обойти, либо еще найдут. На то они и профессионалы. И тогда ЦИК попадает в глупое положение. То, ради чего это было затеяно, не сработало. Зато сотни тысяч испытали неудовольствие от общения с сайтом Центризбиркома. Вот и приходится "признавать свои ошибки".
Скажу и о себе. Я после выборов как обычно скачиваю в ручном режиме довольно много информации (да и в другое время тоже). И от необходимости постоянного преодоления капчи зверею и про себя говорю много нелестных слов о своих знакомых руководителях ЦИК и его аппарата.
Но я не хотел к ним по этому поводу обращаться. Поскольку понимал, что мера эта как раз и направлена против меня и таких как я. Экспертов, или, в их терминологии, так называемых экспертов. С целью если не воспрепятствовать работе, так хотя бы ее затруднить и замедлить.
Увы, мой опыт общения с этими людьми дает мне право на такие выводы. Вот Элла Александровна в упомянутом интервью говорит: "ЦИК России не просто декларирует открытость своей деятельности, а реально осуществляет ее максимально открыто и прозрачно". Не буду с этим спорить, просто отмечу, что многие в ЦИК эту самую открытость понимают своеобразно. Исключительно как возможность рядового гражданина узнать, что происходило на том участке, где он избиратель или наблюдатель. Но никак не с точки зрения возможности собирать информацию с большого числа участков…
В последний год у меня все меньше желания сотрудничать с ЦИК – ходить на их мероприятия, обсуждать проблемы, предлагать решения. Поскольку все предложения где-то тонут. Но капча убивает это желание окончательно».
Пост от 18 сентября:
«ЦИК пригласила меня и других экспертов (в том числе и подписавших письмо против капчи, опубликованное в Новой газете) на 23 сентября на "встречу с политологами". Как отмечено в публикации Znak, многие уже отказались. Я еще не отказался, но планирую написать в ЦИК о своей позиции…
Разумеется я против и многодневного голосования, и других новелл последнего времени, и тоже вижу вину в этом ЦИК. Но для меня все это не отменяет возможности доносить до ЦИК свою позицию, в том числе и на таких встречах.
Капча – другое дело. Я об этом писал в последнем посте. Капча – это яркое проявление неуважения к работе электоральных исследователей. И идти к тем, кто так тебя не уважает, я считаю ниже своего достоинства…
Если ЦИК до 23 сентября уберет капчу, я готов пойти на встречу. Это будет означать, что ЦИК к нам прислушивается, и останется надежда (пусть и слабая – я больших иллюзий не питаю), что прислушаются и по другим вопросам. Если не уберут – какой-либо диалог бесполезен».
Пост от 21 сентября был связан с двумя предыдущими, но посвящен более общему вопросу: зачем экспертам встречаться с ЦИК. Вот что я, в частности, писал:
«Мы свою позицию заявляем в наших публикациях. И в ЦИКе их читают. Так что могут узнать, если хотят.
Но можно ответить и так: мы хотим убедить в чем-то ЦИК, точнее, его руководителей, членов, влиятельных сотрудников аппарата. Но, что интересно, у них явно тот же мотив: они хотят в чем-то убедить нас. По крайней мере, обычное поведение Эллы Александровны на встречах – ее постоянные и пространные ответы почти на любое выступление – свидетельствует о такой цели.
Зачем мы хотим убедить ЦИК – понятно. Чтобы подвигнуть их на какие-то изменения в тех вопросах, которыми они ведают. А вот зачем они хотят убедить нас? Это мне так и остается непонятным. Чтобы мы их меньше критиковали? …
И более важный вопрос: а правильно ли, что у руководителей ЦИК уже сформирована позиция по всем спорным вопросам? На основе чего? Они еще не успели встретиться с экспертами, а позиция уже сформирована…
Сейчас, в связи с инцидентом с капчей, я стал вспоминать о наших обсуждениях. И осознал один неприятный момент. Ни разу нам не удалось убедить их улучшить информационное наполнение сайта – в том числе и для того чтобы экспертам было легче собирать и анализировать информацию. И вообще ни разу не удалось убедить их сделать что-то, что могло бы помочь экспертному анализу. Почему? Они не понимают важности исследований? Или прекрасно понимают и именно поэтому препятствуют? Скорее всего, одни не понимают, а другие сознательно препятствуют.
Какой вывод? Диалог нужен, но он должен быть иначе построен. В том виде, как сложились отношения ЦИК и экспертов в последнее время, они бесполезны».
Отмечу, что после встречи 23 сентября капчу не убрали совсем, но ослабили. Ее надо было преодолевать один раз для каждых выборов. У меня от этого решения удовлетворения не возникло.
Завершающим аккордом в моих отношениях с Эллой Памфиловой стал мой пост от 5 октября 2020 года, озаглавленный «Прежней Памфиловой больше нет». Вот что я, в частности, писал:
«Элла Александровна поначалу действительно пыталась многое изменить. Мы это видели и старались ей помогать. И с фальсификациями пыталась бороться, и против муниципального фильтра. Да и в целом проблему недопуска на выборы популярных кандидатов и партий видела и думала о путях ее решения.
Кое-что даже удавалось сделать, разумеется, не по части самых острых проблем. Скажем, удалось серьезно улучшить отношения избирательных комиссий с наблюдателями. Но в попытках решения самых острых проблем она, похоже, не встретила поддержки ни в АП, ни в регионах, ни в самом ЦИКе. И в конце концов она капитулировала.
В 2017 году в ответ на одну статью я высказался в том духе, что ей еще не пора уходить. Еще через два года я уже не мог бы так написать. Для меня переломным был период с конца 2018 года до августа 2019-го (то есть от повторных выборов в Приморье до отказов ЦИК в удовлетворении жалоб кандидатам в Мосгордуму).
В августе 2019 года, когда ЦИК рассматривала жалобу Елены Русаковой, меня поразила фраза Эллы Александровны: мол, даже если Памфилова сойдет с ума и проголосует против отказа, это ничего не изменит. Значит, была еще мысль: не проголосовать ли против. Но внутренний цензор сказал: это сумасшествие… А в пользу регистрации Русаковой были серьезные юридические аргументы, но Элла Александровна не захотела их услышать и воспринять…
Чуть позже я услышал из ее уст признание: "Какая реформа может быть отдельно от всех политических процессов?". Тем самым вопрос о серьезном реформировании и избирательного законодательства, и практики его применения был закрыт. Уже было ясно, что политический вектор в стране не направлен на обеспечение конкуренции, не направлен на честный подсчет голосов. Очевидно, что председатель ЦИК не может идти против этого вектора. У него только два пути: либо уйти с должности, либо работать в русле определяемого сверху политического вектора. Третьего не дано.
Еще раз повторю: в 2016 и в 2017 году направление вектора было еще не вполне ясным. В 2019 году оно уже было очевидным. Можно, конечно, заниматься техническими усовершенствованиями, но в этих самых политических условиях технические усовершенствования тоже работают не на защиту избирательных прав, а против них. Это хорошо видно и на примере "мобильного избирателя", и на примере дистанционного электронного голосования».
