9. Учеба в МИРЭА и первые персональные компьютеры
11 мая 1986 года я записал в дневнике: «Сегодня Авруцкий сообщил о курсах по программированию в МИРЭА на 1986/87 уч. год. В нашей лаборатории претендуем я и Шкарина, но неизвестно, дадут нам одно или два места». Вскоре выяснилось: «Нам дали одно место, пришлось тянуть жребий, вытянул я, а Шкарина обиделась, т.к. хотела, чтобы я ей уступил».
В том же мае мы вместе с лабораторией Майрановского пытались заказать вычислительную технику. Но не получилось: денег не дали. Потом были еще попытки – также безуспешные. Еще мы пытались приспособить для своих нужд вычислительный комплекс Олега Тарасова (сотрудника нашей лаборатории), но поняли, что это не получится.
23 июня в МИРЭА было «собеседование»: нам сообщили орг. вопросы, и мы заполнили анкету. Занятия начались 10 сентября 1986 года. Курсы были по программированию для персональных компьютеров. Почти ни у кого из слушателей таких компьютеров еще не было, но все надеялись, что будут. Нам рассказывали в основном про компьютер «Искра-226». Говорили также, что скоро появится ЕС-1840.
Вместе со мной занимались Марк Авруцкий (из лаборатории разработки и анализа технологических схем, РАТС) и Шмырев из лаборатории физико-химических исследований. Нам читали архитектуру компьютеров, операционные системы MS DOS и Unix, языки Бэйсик, Си, Паскаль, прикладные программы, массивы данных, технологию программирования. Лекторы были разные, и некоторые читали очень плохо. В частности, лекции по операционной системе MS DOS (А.Ю. Ливеровского) были совсем непонятными, и я их начал пропускать. А вот лекции по технологии программирования (лектор Рабинович) мне очень нравились.
Тогда же, в сентябре 1986 года, Майрановский дал Курганову компьютер Sinclair QL. Как я понял, Майрановский получил два таких компьютера в качестве запчастей к одному из приборов. Это было очень компактное устройство – по виду просто клавиатура, внутри которой были процессор и память. В качестве монитора удалось подключить переносной телевизор «Шилялис». В качестве памяти использовались кассеты-микродрайвы, которые не подходили ни к какому другому устройству. Позже один из лекторов в МИРЭА нам рассказал, что фирма Sinclair специально сделала компьютер, ни с чем не совместимый, в надежде завоевать рынок, но в результате прогорела. Описание к компьютеру и приложенным программам было на английском, я сделал заказ на перевод основной части во Всесоюзный центр переводов.
В октябре я начал писать на бэйсике программу для построения комплекса ферментов ЦТК в качестве выпускной работы. Отлаживал ее на Sinclair QL с «Шилялисом». Курганов вместе с Денисенко (сотрудник лаборатории РАТС) нашли, как снять защиту от записи, и появилась возможность записывать программу и данные на микродрайвы (к компьютеру прилагались четыре микродрайва с программами, там было еще свободное место).
С Sinclair у нас возникло несколько проблем. Нужно было состыковать его с принтером. Кроме того, не работало одно из устройств чтения микродрайвов. Дима Давыдов нам подсказал, что с Sinclair может помочь Смотряев из Института химической физики (ИХФ). 12 мая я позвонил Смотряеву. Он позвал к телефону одного из своих ребят, и тот сказал, что за деньги сможет сделать интерфейс к любому принтеру. Они связали меня со Щукиным. 19 мая я ездил к нему в ИХФ, он сообщил свои требования.
29 мая записал в дневнике: «Говорил по телефону со Щукиным, просил найти Sinclair, состыкованный с принтером» 1 июня: «Звонил Щукину, он сказал, что у них Sinclair’ы не состыкованы». 4 июня: «Поехал к Щукину, отдал ему Sinclair, заключил с ним трудовое соглашение». 10 июня: «В ИХФ получил Sinclair с исправленным микродрайвом и кабель на RS-232».
В тот момент стыковка Sinclair с принтером мне была нужна в первую очередь для выпускной работы в МИРЭА: мне нужно было распечатать полученные с помощью программы проекции комплекса. Подходил срок защиты, 8 июня я начал печатать выпускную работу.
11 июня: «Обнаружил, что магнитофонный штекер подходит к RGB гнезду Синклера для вывода на одноцветный монитор. Но в КИТе штекера не оказалось. Обзвонил 14 магазинов – нигде нет».
Решил сделать фотографии с экрана. 15 июня: «Пытался приладить кожух для фотографирования с экрана». 16 июня: «Получил у Зубрилина пленку. Приспособил кожух, произвел пробное фотографирование горизонтальной проекции и листинга с разными шрифтами». 17 июня: «Зубрилин проявил пленку. Оказывается, я неправильно ставил экспозицию, а он дал не ту пленку».
18 июня: «Утром ездил в ИХФ к Щукину. Обсуждали возможность оплаты. Они не хотят зачисляться по совместительству, предлагали другие варианты. Но я на работе говорил с Б.И.: совместительство – единственный вариант». В этот же день: «Произвел по-новому пробное фотографирование».
Все это время я продолжал работать над программой построения комплекса. 19 июня записал: «Утром поехал на работу, взял компьютер и поехал к Давыдову. Первым делом мы убедились, что связь с последовательным интерфейсом работает. Затем я редактировал свою программу. Удалось подключить компьютер к цветному монитору, но поле не совпало с экраном. Давыдов попытался перегнать мою программу в свой компьютер, но у него это не получилось. Под конец распечатали мою программу, но со сбоями. Новую распечатку сделать уже не успели».
22 июня: «С утра ездил к Давыдову. Распечатал у него окончательно откорректированную программу и таблицу контактов. Цветную камеру он достать не смог. Попытался сфотографировать изображение на одноцветном мониторе с помощью старой черно-белой камеры, но хороших снимков не получилось. На работе сфотографировал фотоаппаратом с телевизора три проекции. Но Зубрилин сказал, что завтра фотокарточки не сделает (не гонись за 2-мя зайцами). Измерил время работы программы. Дома написал записку начерно. Написал и напечатал за Б.И. рецензию на свою работу».
23 июня: «Допечатал выпускную работу, начал рисовать блок-схемы. Зубрилин отказался печатать. Я взял у него реактивы и бумагу и попытался сам напечатать на лабораторном увеличителе. Много времени ушло на то, чтобы все собрать, а напечатать не смог: не был закреплен патрон с лампой. Придется на защите показывать пленку с негативами».
24 июня: «Утром закончил выпускную работу – дорисовал блок-схемы, напечатал оглавление, сброшюровал. На защиту приехал в 11:30, уже почти никого не осталось. Принимал у меня Абрамович [Анатолий Григорьевич, руководитель нашего курса]. Освободился в 12 ч.». 21 июля я получил в МИРЭА удостоверение об окончании курсов.
Мы продолжали попытки наладить нормальную работу с Sinclair. 25 июня: «По телефону общался со Щукиным, решал вопрос о зачислении к нам человека от него». 11 августа: «Приходил Щукин, получил, наконец, свои 80 руб. Сказал, что нашел организацию-посредника, через которую можно будет заключить договор».
5 октября: «Ездил к Щукину. Он дал мне рыбу письма в Центр НТТМ “Внедрение” и технического задания. Но Мурашова мне сказала, что пока неясно, откуда брать деньги». 26 ноября: «Вечером звонил Щукину (Б.И. днем договорился, что ему заплатят по трудовому соглашению)».
5 января 1988 года, наконец, удалось согласовать договор с Центром НТТМ «Внедрение». 25 февраля: «Наконец-то дозвонился до Щукина. Он сказал, что Центр НТТМ не хочет возиться с договором на 1,5 тыс. руб. и что наш заказ целиком обойдется в 7–8 тыс. – оказывается, только 30% денег получают исполнители».
Кажется, на этом все с Синклером закончилось. После ухода Курганова из ВНИВИ я, убедившись, что компьютер за лабораторией не числится, унес его домой. Он долго лежал у нас в шкафу. Потом мы захотели им воспользоваться, но оказалось, что он не работает. Папа его открыл и понял, что его невозможно починить – треснула плата.
В том же январе у Курганова возникла идея купить IBM-совместимый персональный компьютер болгарского производства «Правец-16». 6 января я был во ВНИИ Биотехнологии (который расположен в промзоне Чертаново) и смотрел этот компьютер. 5 мая Курганов сказал, что «Правцы» уже на складе (они были закуплены для всего института), но оказалось, что еще придется ждать эксперта.
12 мая мы получили два компьютера «Правец-16» – один с цветным, другой с монохромным монитором. Я начал их осваивать. Постепенно удавалось решать возникающие проблемы. 27 мая в институте была лекция по работе на «Правец-16», но для меня на ней было мало нового. В июне удалось на нем распечатать отчет о командировке.
Потом Николай Золотов (муж нашей Татьяны) записал на наши компьютеры много программ: редакторы, графику и т.п.
7 сентября я начал записывать на компьютер свою программу построения комплекса, модифицируя ее в соответствии с Бэйсиком IBM. В ноябре на ВДНХ проходило отраслевое совещание по применению компьютеров. Я послал на него тезисы, мне дали стендовый доклад, к совещанию я успел модифицировать программу. Запись от 14 ноября:
«Перед открытием я заполнил анкету с указанием, куда посылать сборник тезисов. Это было главное. Совещание оказалось неинтересным, речь в основном шла об АСУТП. Единственное, что имело ко мне отношение, это краткое выступление представительницы ВНИХФИ и доклад Фишмана из ВНИИА об их АСНИ. Из нашего института была еще жена Юркевича. Встретил там Митницкого. Ушли мы с женой Юркевича в 16:15. Я решил своего доклада не делать и больше на совещание не ходить». Тезисы моего доклада «Моделирование надмолекулярных биоструктур с помощью компьютера» были опубликованы в сборнике тезисов Всесоюзного научно-технического совещания «Автоматизация и компьютеризация научных исследований, технологических процессов и проектных работ».
