4.4. Прочие события общественно-политической жизни
Это время (май 1990 – июль 1991 года) было богато на различные события. Не все они нашли отражение в дневнике, и не все остались в памяти. Попробую рассказать только о том, что не забылось.
После повторных выборов, в мае 1990 года открылись Съезд народных депутатов РСФСР и первая сессия Советского райсовета нового созыва (первая сессия Моссовета открылась еще в апреле, так как в Моссовет уже в марте было избрано достаточно депутатов). Я следил за Съездом по телевизору и радио, «болел» за избрание Ельцина. На сессии райсовета я частично присутствовал. Вот выдержки из дневника.
22 мая 1990 года: «Сегодня открылась сессия райсовета. Я узнал о ее ходе вечером по телефону».
25 мая 1990 года: «Сегодня – годовщина открытия 1 Съезда. В ознаменовании этого во всех 4 советах сегодня напряженный день… Вышел из дома в 11 ч., поехал в райсовет. На сессии в это время шли выступления претендентов на пост председателя Совета. Я подождал в холле до перерыва… С 12 до 12:30 был перерыв… Румянцев дал мне приглашение, и я следующее заседание сидел на сессии… Заседание длилось 2 часа – час ответы на вопросы, час обсуждение кандидатур. Вел В.Киселев. Почти все поддерживали либо Бектабегову, либо Медведеву. Суханова не поддержал никто… Около 18 ч. вновь съездил в райсовет, был там 10 мин, депутаты только собирались голосовать… Звонил депутатам райсовета, но их еще дома не было».
27 мая 1990 года: «Дома позвонил Румянцеву и узнал, что Бектабегова избрана предс. райсовета».
30 мая 1990 года: «Вечером звонил Иогансену. Замов председателя избрать не удалось (никто не набрал нужного числа голосов)».
С тех пор я стал бывать в райсовете довольно часто. Но это было связано по большей части либо с редактированием газеты «Демократия», что требовало получения информации о работе райсовета и райисполкома, либо с работой в составе районной избирательной комиссии, либо с партийными делами – об этом я написал в предыдущих подразделах.
А на общесоюзном и общероссийском уровнях события продолжали развиваться, и я за ними, конечно же, следил и как-то реагировал.
8 июня 1990 года: «Утром дома написал, затем напечатал письмо в Конституционную комиссию Съезда нар. деп. РСФСР о необходимости довыборов по нац.-терр. округам. Отправил 1 экз.».
12 июня 1990 года: «Сегодня важные события – в СССР принят З-н о печати, в РСФСР – Декларация о суверенитете».
15 июня 1990 года: «Начал работать над проектом изменений Закона о выборах в местные Советы».
19 июня 1990 года: «Распечатал хорошей печатью проект изменений Закона о выборах… Вечером написал короткое письмо С.А.Ковалеву, поместил его в конверт вместе с проектом изменений З-на о выборах и копией письма в Конституционную комиссию».
16 сентября 1990 года в Москве прошел массовый митинг в поддержку программы Шаталина–Явлинского и против правительства Н.И. Рыжкова, которое отказалось от этой программы: «Ушел из дома в 15 ч., поехал в ЦПКиО. Там уже собирался народ. Вскоре я встретил там С.Васильева, Пронозина и Штейна с табличкой "Советский район"… В 17 ч. двинулись по Садовому. За 2 часа прошли через пл. Маяковского и по Тверской дошли до Манежной пл. Там почти 1,5 часа был митинг».
В памяти от этого митинга остались плакат «Правительству России – 500 дней, правительству СССР – 600 секунд» и страстное выступление Сергея Станкевича: «Уйдите с миром, Николай Иванович!».
В дневнике не отразился, но остался в памяти «бунт» депутатов Верховного Совета СССР 14 ноября 1990 года, который я наблюдал по телевизору или радио. Депутаты вернулись из своих округов, где увидели, насколько неблагополучна ситуация в экономике. И они отказались от обсуждения текущих вопросов, а стали требовать отчета Горбачева. Горбачев вначале не смог им сказать ничего путного, а через несколько дней предложил реорганизацию исполнительной власти. Она была утверждена на Съезде народных депутатов СССР в декабре. Но Съезд больше запомнился демонстративной отставкой Эдуарда Шеварднадзе.
20 декабря 1990 года: «Вечером слушал частично запись Съезда нар. деп. СССР – страсти в связи с отставкой Шеварднадзе».
23 декабря 1990 года на Советской площади был митинг «Демократической России» против угрозы диктатуры, о которой говорил Шеварднадзе. В моем дневнике есть краткая запись об этом митинге.
В январе 1991 года вильнюсские события породили новый всплеск политической активности.
13 января 1991 года: «Утром позвонила Аветистова, сказала, что ночью в Вильнюсе произошел кровавый инцидент, и позвала на митинг. Но я не пошел. По радио следил за сообщениями из Литвы».
Дальше я попытался проявить активность с рамках своего Витаминного института.
15 января 1991 года: «Обсуждал с Пименовой, Корсунским, Волосюк, Романюк как нам реагировать на события в Литве. В конце концов написал текст обращения, подредактировал его с учетом замечаний Волосюк, показал его Морозовой, Пименовой, Романюк. Распечатал 8 экз. обращения на принтере Серебряного…
С работы поехал на пл. Дзержинского, где в 19 ч. началась панихида по погибшим в Литве. Я пришел туда в 19:15. Там встретил А.Васильева и Штейна. Потом мы со Штейном поехали в МОИ, где встретили С.Васильева. Он получил листовки, мы взяли у него часть».
16 января 1991 года: «На работе повесил листовки с призывом к забастовке и манифестации… Корсунский предложил обратиться к СТК с предложением провести митинг. Я напечатал текст обращения, но Корсунский его забраковал. Пришлось печатать новый. Корсунский и я собрали около 40 подписей, но выяснилось, что Иванова нет, а Юркевич на совещании у Гунара. Только в конце рабочего дня я с Никольской попал к Юркевичу, но он не захотел организовывать митинг».
17 января 1991 года: «На работе в основном занимался сбором подписей. Передал листы Никольской, Иоффе, Львовой. Сам собрал подписи в своей лаборатории, у Марины, в лаб. кинетики, отд. координации. Я, Львова и Иоффе вместе собрали 32 подписи. Передал их Никольской. Повесил также на доску вырезки из "Нез. газеты", "Российской газеты", которые купил утром, и "МК"».
20 января 1991 года я участвовал в шествии (мы прошли от пл. Маяковского через пл. Восстания и просп. Калинина до Манежной пл.) и митинге на Манежной. 24 февраля были примерно такие же шествие и митинг, в них я тоже участвовал. В аналогичных мероприятиях 28 марта не смог принять участие: была запарка с выпуском последнего номера газеты «Демократия».
Немного о выборах президента РСФСР и мэра Москвы, о которых я писал в предыдущих подразделах. Я поддерживал Ельцина, в отношении него у меня не было сомнений. А вот в отношении Гавриила Попова сомнения были довольно сильными. 20 мая я смотрел по телевизору трансляцию заседания Моссовета, и поведение Попова меня сильно разочаровало. Об этом эпизоде я позже подробно написал в своей книге «Выборы в Москве». Я понял, что Попов – очень конфликтный человек и к тому же на практике проявляет авторитарные замашки. Когда собирали подписи в поддержку их выдвижения, я подписался в поддержку Ельцина, но не стал подписываться в поддержку Попова. Потом я пытался понять, стоит ли голосовать за Попова, но среди его соперников я не увидел достойных кандидатов. И, скрепя сердце, проголосовал за него.
Вот еще несколько записей, касающихся обстановки в Витаминном институте.
23 мая 1990 года: «Сегодня ездили в совхоз "Пламя". Нас было 23 человека. Уехали от "Калужской" в 7:10. Прибыли в совхоз в 8:20 и через ½ часа, переправившись на пароме, прибыли на поле. Дергали и вязали в пучки редиску. Работали в общей сложности меньше 4 часов. Уехали в 14:30, дома был в 16 ч.».
29 июня 1990 года: «Сегодня было в лаборатории небольшое производственное собрание. Познанская рассказывала о планерке у Гунара, затем собрание превратилось в политический диспут».
В сентябре были выезды на уборку картошки. Но уже не такие, как раньше. Мы собирали картошку для себя (это была, насколько я понял, инициатива Ельцина).
25 сентября 1990 года: «Сегодня ездил на уборку картофеля. На работу приехал к 8 ч. Нас было 19 человек. Вначале мы заехали в Подольск, оттуда нас направили в Кленово. На поле попали в 10 ч. Я работал в паре с Гришиной. За 3 часа мы собрали по 10 ведер каждому в мешки. Затем мужчины перетащили все мешки в одно место. Богословский договорился с трактористом, он подъехал, и мы погрузили все мешки ему на тележку, и он вывез их на дорогу. Нам посчитали число мешков, мы расплатились, перегрузили мешки в свою машину. На работу приехали в 15:30. Разгрузили мешки, я свои два мешка затащил в комн. 10».
28 сентября 1990 года: «Марина сегодня ездила на картошку. Они приехали в конце рабочего дня, я помогал разгружать».
27 сентября 1990 года: «Сегодня в институте было партсобрание – из партии вышли Соколов, И.Васильева, Авдюнина, Сосновская, Волынский, Белозерова, Никольская». Я помню, что Сосновская, Белозерова, Никольская были настроены демократически. Про других я этого сказать не могу. Волынский скорее был консерватором, но он серьезно относился к политике, и, по-видимому, не захотел оставаться в партии, не имевшей четкого курса.
3 октября 1990 года: «В 15 ч. Морозова позвала меня на собрание по выдвижению кандидатов в Черемушкинский райсовет. Собрание организовали Никольская и Корсунский, но на нем было не больше 10 человек. Как я потом узнал, официально это было собрание т/к физ.-хим. и аппар.-технол. лабораторий. Мы выдвинули 6 человек. Закончилось собрание около 17 ч.».
4 октября 1990 года: «На работе полдня занимался оформлением выписок из протокола вчерашнего собрания».
26 октября 1990 года: «Утром ездил за заказами со Шкариной и Малаховой в универсам в Теплом Стане».
22 февраля 1991 года: «В первой половине рабочего дня ездили в "Диету" за заказами».
29 апреля 1991 года: «В 15 ч. должно было начаться профсоюзное собрание. Оно началось на 25 мин позже, хотя кворум так и не собрался. Соколов отчитался за работу в 1990 г., и сразу началось бурное обсуждение сметы на этот год. В конце концов решили поручить профкому доработать ее с учетом предложений, прозвучавших на собрании».
16 мая 1991 года: «Сегодня было короткое профсоюзное собрание (без кворума). Цибульская сделала сообщение от имени ревизионной комиссии, Автономова сообщила о результатах голосования в профгруппах за смету профкома – смета принята. В конце Соколов сказал, что по состоянию здоровья (гипертония) не может больше выполнять обязанности председателя профкома».
5 июня 1991 года: «После обеда в лаборатории было производственное собрание. Познанская рассказала о финансовом положении института в связи с ликвидацией Минмедпрома и нашим переходом в состав гос. всес. корпорации хим.-фарм. инд. Познакомила с распределением надбавок к з/п до конца года».
25 июня 1991 года: «В 14 ч. поехали за заказами в универсам – Корсова, я и Клинов. Нам дали открытый бортовой грузовик, нам с Клиновым пришлось ехать в кузове. Обернулись чуть больше чем за час».
А в районе тоже происходили интересные события. 8 мая 1990 года: «В д/саду я расписался, что предупрежден о забастовке 14 мая». 11 мая 1990 года: «Илья привел (как обычно) Сашу из сада и сказал, что забастовки не будет».
11 сентября 1990 года: «Вечером зашел на заседание совета самоуправления. Оно было совершенно дурное, долго там не выдержал».
7 октября 1990 года: «Выкупили с М.А. сахар за август и сентябрь. М.А. простояла 2,5 часа, я с ней последний час». Сахар тогда был по талонам (как и водка, и сигареты).
С конца октября у меня появилась новая обязанность: распределять в подъезде приглашения (талоны, купоны) на продажу дефицитных промтоваров. Горисполком так решал вопрос дефицита: чтобы привезенные в город промтовары доставались москвичам, их продавали в определенных магазинах в определенные дни, а приглашения распределялись через райсоветы с участием депутатов.
31 октября 1990 года: «Сегодня в подъезде появилось объявление о том, что дому выделены приглашения в "Прагу". В 19 ч. в подъезде должно было быть собрание. На него пришли человек 7. Меня выбрали ответственным за распределение. В 20:30 я пошел в правление, где собрались представители подъездов. Оказалось, что на дом всего 4 приглашения [в доме 10 подъездов]. Пелехова сказала, что дом систематически обделяют. Заправлял на заседании Кукаренко. Он стал поднимать вопрос об отзыве депутатов. 4 приглашения разыграли. Нашему подъезду не досталось».
И дальше в дневнике много записей о том, как мы распределяли приглашения. Большая часть их была в «Прагу», но иногда выделяли приглашения в универмаг «Московский» и в «Детский мир». Их приходилось разыгрывать между жителями. Позже мы разыграли очередность получения приглашений в «Прагу». Однажды дали талон на палас, но тут, наоборот, проблемой оказалось найти желающего.
16 ноября 1990 года: «К 20 ч. пошел на собрание ЖСК (в РЭУ-8). На нем Бекиров [депутат Моссовета] и Пономарев [депутат райсовета от нашего дома и соседнего] докладывали о распределении приглашений. Пономарев не смог сказать, сколько получил наш дом, и тогда встал вопрос о его отзыве, но собрание решило дать ему срок. Кукаренко задавал и др. вопросы. Обсуждали также кап. ремонт, жилищный вопрос».
Последняя запись о распределении приглашений датирована 21 марта 1991 года.
Вот еще несколько записей, касающихся обстановки в районе и нашем доме.
22 декабря 1990 года: «Марина с М.А. … 4 часа стояли в очереди за мясом».
22 января 1991 года я весь вечер провел в РЭУ-11 на заседании оргкомитета районной организации «Дем. России» (о чем я писал в предыдущем подразделе). «Придя домой, узнал о новом "подарке" Горбачева: отмене крупных купюр. Интересно, что в этот вечер у всех не работали или барахлили телефоны». В дневнике не отражено, но осталось в памяти: по дороге домой несколько человек просили разменять крупные купюры. А я еще ничего не знал, но у меня просто не было таких денег.
30 апреля 1991 года: «Вечером не смог купить хлеба».
27 июня 1991 года: «К 20 ч. пошел в РЭУ на собрание ЖСК. Там инициативная группа (Слыхова, Обельченко, Кукаренко и др.) подняла вопрос о распределении квартир. Они провели проверку и обнаружили злоупотребления Пелеховой и нынешнего председателя. После споров было принято решение обратиться в райисполком об аннулировании последней цепочки и сформировать цепочку заново. Затем обсуждался вопрос о приватизации. Выяснилось, что с меня и других незаконно взяли добор на кап. ремонт. Предложено было в месячный срок со всем разобраться. В конце собрания появился Кукаренко и сообщил о повышении тарифов на кап. ремонт, а также о том, что дом без кап. ремонта окажется под угрозой. Закончили в 22 ч.».
30 июля 1991 года: «В 19:30 пошел на собрание ЖСК. Оно началось на 15 мин позже, когда собрался кворум. Обельченко коротко доложила о ходе дела по незаконной "цепочке", затем о порядке приватизации. Через 25 мин, когда начались прения, я ушел».
В апреле – июне 1991 года мне еще довелось поработать в административной комиссии Советского района, куда меня без моего ведома включили как представителя прессы. Тогда именно такие комиссии выносили штрафы по административным правонарушениям. В комиссии также было несколько депутатов райсовета и сотрудники милиции. Эти неприятные дела отражены в дневнике.
12 марта 1991 года: «К 13:30 приехал в райсовет, где шла сессия. Первым делом меня "обрадовали", что я включен в адм. комиссию».
1 апреля 1991 года: «Приехал в райсовет только в 15:20, т.е. опоздал на адм. комиссию на 20 мин. Заседание произвело тяжелое впечатление – нашими руками творится произвол. А в конце произошла совсем неприятная вещь. На комиссию было вызвано 100 человек, но явилось 24. Остальные 76 дел нужно было рассмотреть заочно. Около 17:30 был перерыв, в это время многие члены комиссии подписывали протоколы, где не было еще вписано решение. Я и Животнев пытались объяснить некоторым, что этого нельзя делать. После 18 ч. заседание возобновилось, но обсуждали общие вопросы. К тем протоколам уже не вернулись. Кончили около 18:30».
15 апреля 1991 года: «В 14:30 должно было начаться заседание адм. комиссии (до 15 ч. общие вопросы). Но до 15 ч. заседания не было. После 15 ч. начали принимать вызванных, но кворума еще не было (8 человек). Кворум (11 человек) появился только в 15:20. За 1,5 часа рассмотрели 17 дел. После перерыва заочно рассмотрели еще 23 дела».
13 мая 1991 года: «К 15 ч. поехал в райсовет на заседание административной комиссии. Обсуждали предложения по изменению административного кодекса – увеличению суммы штрафов. Подход был крайне дилетантским, залезали даже в те статьи, о которых не имели никакого понятия. Закончили в 17:30».
20 мая 1991 года: «Поехал в райсовет на заседание административной комиссии, которое должно было начаться в 14:30. Пробыл на заседании (рассматривались, как обычно, протоколы) до 16 ч.».
10 июня 1991 года: «Поехал в райсовет, приехал к 14 ч. как раз к началу заседания административной комиссии. Первый час обсуждали вопрос о свалках, Г.К.Афанасьев предложил проект решения исполкома. Затем разбирали протоколы. Ушел в 17:30, когда заканчивали заочные дела».
Насколько я помню, большинство дел касалось двух правонарушений: отправления вне туалета естественных надобностей и незаконного строительства гаражей. Большинство нарушителей, по-видимому, знало, что приходить на заседание комиссии бесполезно и унизительно – члены комиссии еще пытались читать мораль. По гаражам обычно повторялось одно и то же: нарушители объясняли, что они уже занимаются получением разрешения. На это им говорили: почему же вы сначала строите, а потом идете за разрешением? Мол, нужно делать наоборот. Но эту мораль читали те же самые люди, которые подписывали пустые протоколы, то есть сами они вели себя точно так же или даже хуже.
В заключение – два личных момента. 29 августа 1990 года я познакомился с информацией о Российским открытом университете (РОУ). Меня, как редактора газеты, заинтересовала возможность получить заочно журналистское образование. 31 августа я послал в приемную комиссию РОУ письмо-заявление в колледж журналистики. 27 декабря 1990 года я получил письмо из РОУ: я зачислен в колледж журналистики, но когда начнутся занятия – неизвестно. 15 июля 1991 года я обнаружил в почтовом ящике письмо из РОУ, в котором мне предложили выполнить вступительные работы. Плата за обучение 20 руб. в месяц. Вступительные работы меня не вдохновили, да и газетные дела тогда уже были плачевны: я понимал, что издание газеты придется прекратить. Так что учиться в РОУ я не стал.
Другой момент касался эмиграции. Ни я, ни жена, ни теща, ни мои родители эмигрировать не хотели. Но был страх погромов и гражданской войны. И мой папа прилагал некоторые усилия в этом направлении. В частности, у меня в дневнике отражено, что 25 февраля 1991 года он в консульстве подал анкеты на себя с мамой, нас и тещу. Насколько я помню, нам трижды приходили приглашения из Израиля, в том числе от родного брата тещи. Но мы ими не воспользовались.
