4. Занятия историей биохимии
Итак, поняв во время работы в военкомате, что я хочу заниматься не экспериментальной, а теоретической работой, я стал искать возможности для такого перехода. При этом самый, казалось бы, простой путь – пойти и поговорить со своим начальником Борисом Ивановичем Кургановым – я отвергал. Мне казалось, что Курганову вполне достаточно собственных теоретических исследований, тут ему не нужна помощь, и ему необходимы подчиненные, которые бы обеспечивали его теоретические работы экспериментальным материалом. Это было, как я понял позже, ошибочное мнение.
И вот в 1983 году я увидел объявление о наборе в аспирантуру Института истории естествознания и техники АН СССР. Интерес к истории науки у меня был давний, и я решил попробовать себя в этой сфере. Я позвонил в институт, и меня соединили с руководителем группы истории биохимии, доктором химических наук Алексеем Николаевичем Шаминым.
Около двух лет я довольно часто общался с этим интересным и незаурядным человеком (чаще всего встречались у него дома на Ростовской набережной). Ему тогда было 52–54 года, он был ровесником нашей Анны Александровны Познанской и нашего директора, Владимира Ивановича Гунара, говорил, что знал их в молодости. Мне он как-то стал рассказывать, как пришел к кому-то из профессоров «с улицы». Лишь много лет спустя я случайно узнал от Александра Александровича Замятнина, женатого на дочери академика А.Н. Белозерского, что Шамин был племянником академика. Он хорошо умел рассказывать, и я узнал много из его рассказов.
При первой встрече Шамин мне сказал, что не советует пытаться поступать в очную аспирантуру. Лучше заочная или целевая, а то и просто оформленное соискательство. Это означало, что я должен продолжать работать во ВНИВИ. Но работать в лаборатории Курганова и параллельно делать диссертацию на стороне было бы невозможно. Я стал думать о переходе в другое подразделение ВНИВИ – в наибольшей степени историческим исследованиям соответствовала бы работа в отделе патентных исследований и научно-технической информации (ОНТИ). Но теща мне категорически не советовала идти в этот отдел, руководимый Татьяной Вадимовной Ершовой, где атмосфера была далека от творчества. Шамин знал, что ВНИВИ вскоре должен был отмечать 50-летие и был уверен, что Гунар понимает важность хорошо отметить юбилей и подкрепить его историческими изысканиями. Тут он ошибался.
И я, не решаясь делать никаких резких движений, попробовал все же совмещать работу в лаборатории Курганова и при этом тайно от лаборатории заниматься историей биохимии. Шамин предложил мне тему, связанную с историей открытия витаминов, и я углубился в эту работу.
14–17 февраля 1984 года в Институте истории естествознания и техники прошла XXVII научная конференция аспирантов и молодых специалистов по истории естествознания и техники, на которой я сделал доклад «Развитие исследований витаминов». Доклад был 16 февраля на секции истории биохимии. Всего в программе на этой секции было предусмотрено 11 докладов, в реальности были, кажется, не все доклады, но как минимум 8. В начале доклада я сказал, что посвящаю его двум датам – 100-летию со дня рождения Казимежа Функа и 70-летию с момента выхода его книги «Витамины» – первой монографии, излагавшей основы витаминологии.
После конференции несколько аспирантов захотели оформить доклады, сделанные на секции, в качестве публикации – в форме депонированной рукописи. Мы объединились, и я взял на себя организационные функции. В частности, я заказал институтской машинистке, работавшей в ОНТИ, перепечатку докладов. В итоге получился сборник из четырех статей: Елина О.Ю. «Биохимические научно-исследовательские организации в Германии (80-е гг. XIX – 30-е гг. XX вв.)»; Капланская М.Б. «Английская модель формирования биохимии (реферативный обзор)»; Осипова Т.А. «Развитие исследований ферментативного катализа на поверхности раздела фаз. Изучение регуляции активности ферментов с использованием модельных систем»; Любарев А.Е. «Развитие исследований витаминов». Этот сборник был депонирован в ВИНИТИ и получил статус депонированной рукописи.
Дальше я попытался написать на основе своей работы статью для сборника «Историко-биологические исследования» (такие сборники регулярно издавались отделом истории биологии и группой Шамина). Статья «Основные этапы исследований витаминов до 40-х годов XX века (историографический обзор)» была написана и отдана Шамину. Но на нее поступила отрицательная рецензия, написанная кандидатом биологических наук, старшим научным сотрудником Татьяной Ивановной Ульянкиной. Вот ее концовка:
«Несмотря на то, что статья А.Е.Любарева выдержана хронологически верно, она излишне страдает описательностью, тогда как такие важнейшие разделы, касающиеся характеристики биологической, химической, биохимической сущности открытия витаминов, описаны очень слабо и скупо… Статью А.Е.Любарева скорее следует отнести к удачно написанному обзору литературы по истории витаминологии, чем к историко-научному исследованию, что позволяет ее рекомендовать в специализированный журнал по разделу “история науки”. Тогда как рекомендовать ее в сборник “Историко-биологические исследования” без тщательное доработки по историографической части не представляется возможным».
Я счел, что Ульянкина прочла мою статью невнимательно. Но в конечном счете последовал ее выводу. Правда, это произошло не сразу. В 1989 году я договорился с ведущим витаминологом Владимиром Борисовичем Спиричевым и на основе старой статьи сделал две, которые были в 1990 году опубликованы в журнале «Вопросы питания» (см. раздел 11 следующей главы). Позже, в 1998 году я использовал этот материал для написания научно-популярной статьи «Витамины. История букв с цифрами, или Что такое провитамин В5» для газеты «Биология» (приложение к газете «Первое сентября»).
Но все это было позднее. А пока я продолжал заниматься историей исследований витаминов под руководством Шамина. И 21 февраля 1985 года сделал доклад на следующей, XXVIII научной конференции аспирантов и молодых специалистов по истории естествознания и техники. Конференция была посвящена 40-летию победы в Великой Отечественной войне, поэтому доклады должны были быть соответствующими. Мне предложили в качестве темы «Н.А.Преображенский и развитие химии витаминов в годы войны (1941–1945)» (так это было записано в программе). Соавтором доклада была Н.Н.Романова, которую я совсем не помню. Но все дело в том, что до 1945 года Преображенский не занимался витаминами: он синтезировал алкалоиды, а эта его работа мне была не интересна. Так что доклад я делал по послевоенным работам Преображенского.
Примерно тогда же я подготовил обоснование и план диссертации, которую я назвал «Развитие исследований в области химии витаминов». Эту тему мне утвердил ученый совет Института истории естествознания и техники. Но к тому моменту ситуация у меня изменилась.
Мои близким не нравилась моя идея заниматься историей науки. Папа решил подключить Яновскую (родственницу его заместителя), которая работала в издательстве «Мир», выпускавшем переводную литературу, и знала всех ведущих ученых в сфере химии и биологии, в том числе Курганова и Шамина. Она со мной побеседовала и убедила поговорить с Кургановым. Я в конце концов последовал ее совету, о чем напишу в следующей главе. И диссертация по истории химии витаминов осталась нереализованной.
С Шаминым я 16 мая 1985 года случайно встретился в библиотеке, и он стал мне выговаривать за то, что я «пропал». Спустя длительное время, в августе 1986 года, я написал ему письмо. Приведу здесь выдержки из черновика (потом я письмо немного сгладил).
«Мне не хотелось бы терять контакта с Вами. История биохимии остается для меня в качестве “хобби” (как это заметила, кажется, Бланко). Может быть, и я смогу быть Вам чем-то полезен… Меня огорчает, что я не довел до конца ту работу, которую начал под Вашим руководством. Я имею в виду в первую очередь статью “Основные этапы исследований витаминов до 40-х годов XX века”. Я прекрасно понимаю, что над статьей еще работать и работать, но, к сожалению, серьезной критики я не услышал. Татьяна Ивановна прочла ее невнимательно. Я продолжаю считать, что статья, несмотря на все ее недостатки, содержит ценную и новую информацию и идеи, и ее (после серьезной доработки) желательно опубликовать. Но доработка безусловно требует Вашего руководства.
Я продолжаю считать нецелесообразной работу над полным историографическим обзором по витаминам, которую Вы от меня требовали. По этому вопросу действительно есть гора литературы, но серьезных исследований чрезвычайно мало. Литература имеет в основном характер предисловий и основана не на первоисточниках, а просто повторяет одно и то же (в т.ч. одни и те же ошибки). Стоит ли затрачивать столько труда, чтобы обозреть всю эту писанину? …
Хотелось бы, чтобы получила развитие и начатая мною работа по Н.А.Преображенскому (хотя до 90-летия осталось 2 месяца, но, может, к следующему юбилею). Планируете ли Вы дальше эту работу?
Полтора года назад на конференции, посвященной 40-летию Победы, С.С.Кривобокова делала доклад. Если Вы помните, я тогда выступил с замечаниями. Но я не был готов к спору, да и мысли мои были поглощены собственным докладом. Но потом вышла статья в Вопр. мед. химии (1985, № 3), в которой совершенно неправильно освещены работы по витаминам в годы войны. Ведь статья о вкладе советской науки, а не науки академической. А Светлана Сергеевна совершенно проигнорировала работу ВНИВИ и Центральной научно-техн. лаб. Союзвитаминпрома по обеспечению страны витаминами. Может быть, она основывалась на данных Ин-та им. Баха, но надо же быть критичным. Вообще у меня сложилось представление, что Кривобокова работает поверхностно (это относится и к ее публикациям о Н.И.Лунине в материалах VII прибалтийской конференции, в книге “Научное открытие и его восприятие”, а также в “Истории биологии с начала XX века до наших дней”)».
Ответа я не получил. В следующий раз я обратился к Алексею Николаевичу в конце 1991 года, когда готовил «Биохимический вестник» (о чем я напишу в следующей главе), и он написал статью для него. О его смерти в 2002 году я узнал несколько лет спустя.
