— Каковы Ваши общие впечатления о новой редакции закона «Об основных гарантиях избирательных прав...», принятой в июне текущего года?

— Тут много аспектов, и можно говорить очень долго. Прежде всего, мне бы хотелось подчеркнуть то, что этот закон, в общем-то, бессистемный. В текст еще предыдущего закона вносилось много изменений. Может быть, эти изменения и были нужны, но вносились они фрагментарно. Изначально, одна из ошибок разработчиков этого закона заключалась в том, что он был задуман как закон о внесении изменений и дополнений в существующий закон. Потом, в конце концов, это вылилось в то, что получился новый закон со старым названием, но сам подход, что нужно просто в старый закон внести какие-то минимально необходимые изменения и дополнения, залатать дыры, привел к тому, что закон получился уж совсем бессистемным.

Самая очевидная вещь, что этот закон стало просто тяжело воспринимать, да и предыдущий закон было тяжело понимать и читать. Сейчас же, у меня вообще такое впечатление, что даже сами разработчики закона в нем начинают путаться. Один из примеров — это то, за что бился руководитель рабочей группы — А.И. Салий. Он пытался отдельно выделить в нем вопросы референдума, а не «размазывать» эти вопросы по всему закону. Он этого не смог добиться, и сейчас, чтобы разобраться с референдумом, нужно рыскать по всему закону. Я и сам недавно пытался это сделать, и за отведенный мне короткий промежуток времени так и не нашел то, что искал.

С другой стороны, когда занимаешься выборами, сталкиваешься со вставками о референдуме, которые мешают разбираться с выборами. В общем, это вещи очевидные, но почему-то ЦИК не удалось убедить.

—  То есть, по Вашему мнению, закон излишне объемный и детальный?

— Объемный и детальный — это полбеды. Если бы закон был просто объемным и детальным, но хорошо организованным, это было бы неплохо. Однако сама система латания дыр приводит к следующему. Раньше, например, был только один способ выдвижения кандидатов — сбор подписей. Потом появился залог, выдвижение от партий, и это все наслаивается.

Сначала в законе речь идет о том, что кандидат должен собрать подписи, затем подробно описывается, как он их должен собирать, а затем — уже где-то там — сказано, что подписи собирать необязательно, можно внести залог. Дальше идет несколько пунктов о том, как вносится залог. А затем говорится, что вообще-то и это необязательно. Вот, если есть партия, то можно выдвигаться от партии. Далее и из этого есть исключения.

Это одна сторона, есть и другая. Все-таки это закон о гарантиях избирательных прав. Казалось бы, во главу угла там должны быть поставлены именно права избирателей, сначала должно быть сказано, в чем они состоят, затем, как они обеспечены. Но об этом, можно сказать, забыли. Там содержатся подчас нормы, которые не столько гарантируют избирательные права, сколько их ограничивают.

— То есть новая редакция не привнесла ничего позитивного в закон?

— Да нет, есть и положительные моменты. Например, то, что связано с отменой регистрации. Новая редакция ограничивает возможности для произвола. По этому пункту был достигнут консенсус. Более того, новелла, предусматривающая отмену регистрации только судом, можно сказать, предварила и решение Конституционного Суда.

— Настоящий закон имеет существенный региональный аспект. Ожидаете ли Вы какие-то проблемы при реализации закона на уровне субъектов Федерации?

— Существует проблема соотношения федерального и регионального законодательства. В законе получилась такая вещь, что те вопросы, который по идее должны регулироваться федеральным законодательством, отданы на откуп регионам, и наоборот.

Примером может служить норма, ставшая предметом рассмотрения Конституционного Суда, о невозможности регулирования такого важного момента избирательного процесса, как проведение повторного голосования по одной кандидатуре, законодательством субъекта Федерации (См. Решение КС РФ 10П от 11 июня 2002 г. — прим. НДИ).

Это частное решение, но идея, которая за ним стоит — единство избирательных прав на всей территории страны, имеет более существенное значение. Это касается и вопросов явки избирателей, и возрастного ограничения пассивного избирательного права, решение

А с другой стороны, есть избыточное регулирование со стороны федерального закона. Скажем, в законе жестко привязан избирательный залог к предельному размеру избирательного фонда кандидата. Или другой пример. Было решено, что бесплатные печатные площади должны предоставлять только газеты, выходящие еженедельно и чаще. Но в разных субъектах ситуация совершенно разная. В Москве, например, есть газеты, выходящие раз в десять дней. Это почти то же самое, что и еженедельные, но они уже не подпадают под действие этой нормы. А в московских районах у нас в основном ежемесячные газеты. Получается, что кандидаты лишаются возможности бесплатных публикаций.

Кроме того, в закон «Об основных гарантиях избирательных прав...» почему-то не попали многие общие, так называемые «гарантийные» нормы, которые содержатся, например, в законе «О выборах депутатов Государственной Думы». А это означает, что региональные законодатели, разрабатывая свои местные законы о выборах, могут переписать туда эти нормы, а могут и не переписать.

— Как Вы оцениваете вклад нового закона в партийное строительство?

— Это спорный вопрос, но я его оцениваю в принципе положительно. Закон делает участие партий в избирательном процессе более цивилизованным. Без участия партий, конечно же, административный ресурс чувствует себя гораздо вольготней. Но пока непонятно, насколько это будет реализовано, поскольку, во-первых, закон оставил много дыр, которыми могут воспользоваться, а во-вторых, готовы ли партии к этому? Но в целом закон будет стимулировать партии, чтобы они более серьезно занимались выборами.

Рассмотрим, например, то, что произошло на выборах в Московскую городскую Думу, когда партии по существу поделили между собой округа, и сделали они это не от хорошей жизни, а под давлением городской администрации. И думается, до тех пор, пока не будет введена система партийных списков, эта тенденция не будет преодолена. Партийные списки заставят партии конкурировать между собой и бороться за каждый голос.

В законе есть некоторая путаница относительно полномочий, которые имеют региональные отделения партий, что может сказаться на региональных выборах. Вообще в законе очень много недоработок. Предвижу просто стон из регионов, когда они начнут на основе данного закона писать свои региональные.

— Высказывается такая точка зрения, что новая редакция закона ставит барьер на пути применения «административного ресурса». Вы согласны с этим?

— В какой-то степени, да. Но я бы не переоценивал этого. «Административный ресурс» найдет новые лазейки, тем более, что многие положения в законе носят скорее декларативный характер, чем реальный.

Например, есть норма, запрещающая в агитационных материалах давать ссылку на мнение лица, которому запрещено заниматься агитацией. А по поводу губернаторов там сказано, что им запрещено заниматься агитацией с использованием служебного положения. Получается, что к ним предыдущая норма фактически не будет относиться. Во всяком случае, я думаю, что серьезный юрист всегда сможет это доказать. Хотя есть ряд норм, которые способствуют усилению контроля за деятельностью избирательных комиссий, в частности, за подсчетом голосов в территориальной избирательной комиссии.

— Как Вы относитесь к тому, что законом предоставляется Президенту право восполнять своими указами пробелы в региональном избирательном законодательстве?

— В законе дано право Президенту принимать решения по тем вопросам, которые не урегулированы местным законодательством. Я считаю эту норму необходимой, поскольку сейчас, когда мы ввели пропорциональную систему на региональных выборах, может сложиться ситуация, что местные законодатели не пропишут детально эту систему в своих законах. Тогда проведение выборов станет невозможным. Хотя выглядит это не очень хорошо, но в нынешних обстоятельствах это необходимое положение.

— Если оценивать новую редакцию закона одним словом, она лучше прежней или хуже?

— Думаю, что в целом новая редакция лучше прежней. Классическое ленинское «шаг вперед — два шага назад» в данном случае, видимо, не вполне подходит. Точнее будет изначальный чеховский вариант: «шаг назад — два шага вперед». Но шаги маленькие.