Тот, кто говорит, что у нас не выборы, или что имитационные выборы, или
что-то еще в этом роде, – частично прав. Прав в том смысле, что подлинные
парламентские выборы – это в первую очередь свободная конкуренция партий и
партийных программ.
Но на самом деле неважно, как называть то, что происходит сейчас. Важно одно:
происходит не имитация борьбы, а реальная политическая борьба. Просто борьба
эта не совсем такая, как на подлинных свободных выборах.
Формально главными участниками выборов являются политические партии, коих
насчитывается семь. А реальные стороны другие. Одна сторона вычисляется очень
легко – это администрация всех уровней, от президентской до руководителей
предприятий и организаций, в той или иной степени зависимых от исполнительной
власти. Или, используя старую терминологию, – номенклатура. Чтобы убедиться в
этом, достаточно посмотреть на нашу «Карту нарушений» (да и на все наши
прежние доклады): основным нарушителем являются именно представители
администраций, должностные лица, а иногда и целиком администрация как орган.
А другая сторона? Соблазнительно сказать: народ, граждане. Но не будем
преувеличивать: на самом деле это часть граждан, но довольно большая часть
(естественно, в основном беспартийная), которая недовольна нынешней властью и
хотела бы ее заменить.
Не случайно ведь главным идеологом этой кампании стал Алексей Навальный, не
связанный ни с одной из партий, а главным пиар-ходом – аббревиатура ПЖиВ,
которую так или иначе используют в своей агитации и большинство партий, и
несистемная оппозиция.
А что партии? Партии находятся между этими двумя сторонами (так и хочется
сказать: между молотом и наковальней). Точнее, шесть партий. Одна из партий
практически слита с администрацией, о чем никто не сказал лучше, чем мэр
Москвы Сергей Собянин.
А остальные шесть партий – между. Кто-то ближе к одному краю, кто-то к
другому. Степень близости приходится оценивать субъективно, на глазок. Задача
по большей части в том и состоит, чтобы выбрать ту, что ближе к гражданам.
Кстати, начавшаяся кампания против «ГОЛОСа», стремление власти сделать «ГОЛОС»
главным врагом – еще одно подтверждение моего тезиса. Но тут тоже налицо
попытка уйти от существа вопроса. Ведь «ГОЛОС» – не участник выборов. Наша
организация – только зеркало, которое отражает реальность. Но желание разбить
зеркало бывает иногда непреодолимо.
В целом же ситуация напоминает мне 1990 год. Тогда тоже была борьба между
партноменклатурой и практически неорганизованной массой граждан, хотя
формальными участниками были кандидаты, выдвинутые трудовыми коллективами. Но
логика политической борьбы привела к тому, что кандидаты оказались вовлечены в
блоки, зачастую даже помимо их воли.
Главное отличие нынешней ситуации от 1990 года, пожалуй, не в том, что тогда
не было партий. А в том, что номенклатура тогда была деморализована и потеряла
единство; антиноменклатурные силы, напротив, сумели объединиться. Сейчас
власть еще монолитна, а противостоящие ей силы разобщены.
Но все же многое зависит от способности этих сил к совместным действиям. Ведь
сегодня борьба идет не только за голоса, но и за правильность их подсчета.