В моей недавней статье
«Ликбез для избирателя – 2011» я уже касался проблемы недействительных
бюллетеней. Но, по-видимому, об этом надо писать еще и еще.
Позавчера «ГОЛОС» проводил пресс-конференцию, посвященную выборам Матвиенко. В
ней участвовал Илья Яшин, который со свойственной ему горячностью отстаивал
идею порчи бюллетеней.
Мне жаль, что эти ребята не смогли сделать правильных выводов из питерской
кампании.
Там результаты таковы: в округе Петровский доля недействительных бюллетеней
составила 2,4%, в Красненькой речке – 2,1%. Наибольшая доля по одному из
участков – 4,1%. И в данном случае не имеет большого значения – таково
реальное волеизъявление, или это результат фальсификаций. Важен конечный
результат.
Яшин объяснил такой результат тем, что им не дали развернуть настоящую
агитационную кампанию. Но ведь очевидно, что не дадут и в дальнейшем.
Так есть ли смысл в порче бюллетеней?
Прежде чем критиковать этот способ протеста, я должен сделать две важные
оговорки. Первое: с моей точки зрения, портить бюллетени – все же лучше, чем
вообще не ходить на выборы. О том, что бойкот выборов не является
сколько-нибудь эффективной формой протеста, я писал неоднократно.
Второе: выборы выборам рознь. Если на президентских выборах 2012 года
повторится та же ситуация с кандидатами, что и в 2008 году, то порча
бюллетеней будет вполне оправдана. Да и не только в кандидатах дело. При
мажоритарной системе не так важно, сколько голосов получил проигравший
кандидат. А при пропорциональной системе голоса конвертируются в мандаты.
Поэтому сейчас я обсуждаю конкретный вопрос: есть ли смысл порчи бюллетеней на
выборах в Государственную Думу 2011 года?
Яшин верно напомнил, что по закону, если доля недействительных бюллетеней
превысит 40%, выборы в Госдуму будут признаны несостоявшимися. Но понимает ли
он и его сторонники, что 40% недействительных бюллетеней на выборах в Госдуму
не может быть – «потому что этого не может быть никогда»?!
Во-первых, этого не может быть, потому что никогда не наберется такое
количество избирателей, которые так проголосуют. Во-вторых, потому что, если
недействительных бюллетеней окажется много (даже значительно меньше 40%), ни
одна из участвующих в выборах партий не будет препятствовать фальсификациям с
целью уменьшения их доли.
Опыт показывает: доля недействительных бюллетеней даже тогда, когда выбор
весьма ограничен, не бывает высокой, во всяком случае такой высокой, как был
когда-то уровень голосования «против всех». Возможно, потому, что голосование
«против всех» – это ясно выраженная воля, и избиратели это понимали. А
недействительный бюллетень – это по сути «недействительное» волеизъявление, и
это избиратели если даже не понимают, то интуитивно чувствуют.
Фальсификации тоже нельзя сбрасывать со счета. С этой точки зрения
недействительные бюллетени – самые незащищенные. За них практически некому
заступиться.
Но давайте все же пофантазируем. Допустим, что «несистемной оппозиции»
разрешат свободно агитировать за порчу бюллетеней и затем недействительные
бюллетени честно подсчитают. Сколько их будет?
Когда-то делались оценки: какую долю своей популярности лидер может передать
поддерживаемому им кандидату? Помните развешанные по всей Москве фотографии
кандидатов, пожимающих руку Лужкову, поддержка которого тогда составляла
70–75%? Оценки получились такие: передать можно только около трети от своей
поддержки.
Так что даже если оценивать уровень поддержки «несистемной оппозиции» в 20% (а
это явно завышенная оценка), то ее агитация за порчу бюллетеней вряд ли
приведет более чем к 7% недействительных бюллетеней.
Ну а что такое 7% недействительных бюллетеней? Какой от них прок?
Сейчас мне придется повторить то, что я писал в статье «Ликбез для избирателя
– 2011». Если эти 7% голосов будут отняты у какой-то партии или каких-то
партий, то вред будет нанесен именно этой партии или этим партиям. Очевидно,
что это будет не «партия власти», а «системная оппозиция». «Партия власти» как
минимум ничего не потеряет. Но если в результате потери голосов какая-то
партия будет отброшена за 7%-ный барьер, «партия власти» выиграет от этого
около 20 мандатов. Вы этого хотите, Борис Ефимович и Илья Валерьевич?!
Если эти 7% голосов появятся за счет тех, кто откажется от идеи бойкота, то в
лучшем случае доля голосов за «партию власти» снизится, но число мандатов у
нее не изменится. Но снизится доля голосов и за остальные партии. И если в
результате этого какая-то партия будет отброшена за 7%-ный барьер, – смотри
выше.
Если же эти 7% голосов достанутся какой-либо партии из «системной оппозиции»,
то она получит дополнительно около 30 мандатов, из которых около 20 будет
отнято у «партии власти».
Здесь мои оппоненты обязательно зададут вопрос: а какой смысл в том, что
«системная оппозиция» получит больше мандатов, а «партия власти» – меньше? Все
равно, мол, и «системная оппозиция» управляется из тех же кабинетов, что и
«партия власти».
На самом деле, конечно же, это далеко не так. Степень управляемости «системной
оппозиции» и «партии власти» несопоставимы. И главное – чем больше голосов и
мандатов получает оппозиционная партия, тем труднее ею управлять, тем больше
она дорожит мнением избирателей и готова прислушиваться к ним.
Если же говорить о задаче, которая может быть поставлена оппозицией на этих
выборах, то она довольно проста – добиться, чтобы «партия власти» лишилась
абсолютного большинства в Государственной Думе. Уже одно это вернет Думе
предусмотренное Конституцией, но фактически утраченное ею положение
представительного и законодательного органа, она снова станет местом для
дискуссий и выработки политических решений.
И это хоть и непростая, но все же более реальная задача, чем добиваться срыва
выборов путем порчи 40% бюллетеней.