автор Аркадий Любарев эксперт по выборам

О Конституции к 20-летнему юбилею написано столько, что может показаться, будто ничего нового уже не напишешь. Но тема, по-видимому, неисчерпаемая. Так что и мне есть что сказать.

Вот, никто вроде бы не вспомнил «А зори здесь тихие» Бориса Васильева, где был такой замечательный диалог:

«– Худющая, как весенний грач.

– У меня конституция такая.

– Конституция?.. Вон у Бричкиной такая же конституция, как у нас всех, а – в теле. Есть на что поглядеть…»

Ну да ладно, ближе не к телу, а к делу. Все, что сказано о нашей Конституции, можно, пожалуй, свести к одному из трех вариантов:

1) наша Конституция очень плохая, и все беды от этого (резче всех это выразил Борис Вишневский в своей статье «Самодержавный эксперимент провалился»);

2) наша Конституция хорошая (или нормальная), но ее плохо исполняют;

3) от того, что написано в Конституции вообще ничего не зависит.

Истина, как обычно, где-то посередине. Но чтобы хотя бы начать разбираться, давайте просто вспомним несколько эпизодов из «середки», 1998–2000 годы.

Август – сентябрь 1998 года: Дума дважды отвергает кандидатуру Черномырдина на должность премьера. Ельцин отступает, и премьером становится Примаков. Вишневский пишет: «парламент не может добиться назначения премьером не того, кого хочет президент». А я помню, что кандидатуру Примакова предложили как раз парламентарии и даже помню, лидер какой фракции первым озвучил эту идею.

1999 год: Совет Федерации трижды отказывается утвердить отставку Скуратова с поста генпрокурора.

Май 1999 года: Дума голосовала за отрешение Ельцина от должности. Каждое из 5 обвинений набрало более половины голосов, но не набрало требуемых двух третей.

Что следует из этих эпизодов? То, что Конституция тогда работала. И поскольку она работала, можно было видеть ее недостатки (или, по крайней мере, спорные моменты). Например, если бы в Конституции было записано, что Президент не может предлагать на должность премьера одну и ту же кандидатуру, или что он может одну и ту же кандидатуру предлагать лишь дважды (как это было предусмотрено в проекте, вышедшем из стен Конституционного совещания летом 1993 года), вероятно, по-другому разрешился бы уже весенний эпизод 1998 года с продавливанием на пост премьера Кириенко.

А вот что происходит в 2000 году. Апрель, Путин еще не принял присягу, еще был и.о. Президента, а Совет Федерации уже с первого раза дал ему согласие на отставку Скуратова.

Июль 2000 года. Совет Федерации 119 голосами «за» (при 18 «против») одобряет закон, в результате которого каждый его член лишался либо места в этом Совете, либо руководящей должности в регионе. Речь в данном случае не о том, плох или хорош был тот закон, а о том, как быстро сенаторы покорились воле Путина. А ведь это были те же самые сенаторы – губернаторы и председатели Заксобраний, которые за год до этого так жестко оппонировали Ельцину. Через 4 года многие из них (в том числе и те, что в 2000 году еще сопротивлялись) покорно поддержат отмену губернаторских выборов.

И Конституция при этом, как сказал бы старшина у Бориса Васильева, оставалась той же самой.

С этого времени началось уничтожение конституционных институтов. И теперь уже действительно неважно, что написано в Конституции (точнее, в ее главах 3–8).

Неважно, сколько раз Дума может отклонить кандидатуру премьера – она с 2000 года ни разу этого не сделала.

Неважно, кто назначает председателя Конституционного Суда или Счетной палаты, Уполномоченного по правам человека и кто вносит их кандидатуры – все равно все кадровые решения принимаются в другом месте. Вот захотел Путин еще в 2004 году, чтобы Уполномоченным по правам человека стал представитель партии, не прошедшей в Думу (да, той самой, которая «всегда была в оппозиции Путину») – и избрали его как миленькие. А если бы не поддержка Путина, кто бы в той Думе проголосовал за Лукина?

И даже не важно, какой пост по Конституции самый главный в смысле полномочий – главным будет тот, который занимает «национальный лидер».

Какой из этого вывод? Конституционная реформа, по-видимому, все-таки нужна (но не в форме принятия новой Конституции, а в форме поправок к главам 3–8). Но сначала надо сделать так, чтобы в стране заработало право.