1. Первое впечатление

2. Концепция этногенеза и биофизика

2.1. Энергия и этнос

2.2. Гены и пассионарность

2.3. Комплиментарность и этнос

3. Этногенез и история

3.1. Древняя Греция

3.2. Древний Рим

3.3. Древнееврейский этнос

3.4. Еврейский этнос в диаспоре

4. Был ли европейский суперэтнос ?

4.1. Западная и Восточная Римские империи

4.2. Готы и франки

4.3. Французы, немцы и католический мир

5. Русь и Евразия

5.1. История с географией

5.2. Возникновение славянских этносов

5.3. Славяне и русы

5.4. Князья-западники и князья-националисты

5.5. Обскурация или надлом

5.6. Русь и монголы

5.7. Литва и Русь

5.8. Россия и протестанты

6. Заключительные замечания

6.1. Законы и гипотезы

6.2. Тайга и Великая Степь

6.3. Чужой опыт и своя дурь

6.4. Этногенез и цивилизация

1. ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

Мудрость Бога учла заранее
пользу вечного единения:
где блаженствует змей познания,
там свирепствует червь сомнения.
И. Губерман

Обе концепции, безусловно, содержат рациональное зерно. Очевидно, что ни марксистская, ни какая-либо другая теория, игнорирующая законы этнического развития, не может объяснить, почему одни этносы побеждают другие. Идея об этногенезе как многофазном процессе в этом случае весьма плодотворна. Введение понятий пассионарности и пассионарного напряжения действительно позволяют объяснить многие феномены мировой истории.

Гумилев не отвергал марксистскую теорию, но утверждал, что она применима к истории социальной (социально-экономической), а он изучает этническую историю. Можно, конечно, думать, что ссылки на Маркса у него носили “ритуальный” характер, тем не менее остается вопрос: как совместить историю этническую с социально-экономической? Многие исторические события (и подавляющее большинство крупных событий) относятся как к той истории, так и к другой. Гумилев же, не отрицая социально-экономических отношений, попытался изложить логику истории, не учитывая вовсе социально-экономические факторы. Поэтому при прочтении его книг возникает ощущение одностороннего подхода.

Евразийская концепция также не лишена смысла. Действительно, можно ли считать случайным, что пространство от Тихого Океана до Черного моря трижды за последние два тысячелетия было объединено под властью различных империй? Однако, лейтмотивом евразийской концепции является противопоставление России Западу. Такая позиция превращает евразийство в политическое течение, и это требует осторожности в анализе. Впрочем, противопоставление России и Запада вытекает и из концепции этногенеза. Поэтому начинать анализ следует все же с этногенеза.

Необходимо в первую очередь разделить два вопроса: описание этногенеза на феноменологическом уровне и раскрытие механизмов, управляющих развитием этносов. Начнем, пожалуй, с последнего.

2. КОНЦЕПЦИЯ ЭТНОГЕНЕЗА И БИОФИЗИКА

Картину раз высматривал сапожник
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
А. Пушкин

2.1. Энергия и этнос

Описывая механизмы развития этносов, Гумилев опирается на естественные науки и использует в основном биофизические понятия. Как представитель естественных наук, достаточно близко знакомый с биофизикой, я не могу пройти мимо некорректного использования этих понятий. Попробуем для начала разобраться с энергией.

В быту мы часто используем понятие энергичный человек. Так обычно называют людей активных, много работающих. Энергия в физике действительно означает способность к совершению определенной работы. Но когда мы обсуждаем человека или любой другой живой организм, мы должны понимать, что имеем дело с открытой системой – системой, которая обменивается веществом и энергией с окружающей средой.

Запасы энергии в человеке, которую он может использовать для работы, ограничены. Это действительно “биохимическая” энергия, она заключена в молекулах запасных веществ – жира и гликогена. Запаса гликогена обычно хватает на один день интенсивной работы. Запасы жира могут быть гораздо больше, но они сильно различаются у разных людей. Таким образом, чем больше у человека жира, тем большим запасом энергии он обладает. Но никому не придет в голову утверждать, что энергичные люди – это жирные люди!

Словом энергичный мы характеризуем не запас энергии, а мощность, то есть способность совершать определенную работу за определенный промежуток времени. Эта способность определяется не запасом энергии, а силой мускулов и, вероятно в еще большей степени, психическим состоянием человека.

Для того, чтобы совершать работу (и даже просто для того, чтобы жить) человек (или людской коллектив) должен постоянно потреблять энергию из окружающей среды: в виде пищи, топлива и т.п. Поэтому утверждение Гумилева, что “этнос – это замкнутая система”, которая “получает единый заряд энергии и, растратив его, переходит либо к равновесному состоянию со средой, либо распадается на части” [1, стр. 27] абсолютно неграмотно.

Какого размера энергию может получить этнос в момент “пассионарного толчка”? Если это энергия космических лучей, то ее действительно может хватить на то, чтобы произвести мутацию у небольшого числа особей, но смешно думать, что эта энергия может обеспечить деятельность этноса (миллионы людей) в течение полутора тысячелетий. Как говорится, “эк куда метнул!”

Гумилев утверждал, что деятельность пассионариев “требует усилий сверх тех, что необходимы для нормального существования человека в равновесии с природой” [1, стр. 122]. В большинстве случаев, это, наверное, так. Но не всегда. Например, разве схоласт (ученый-теоретик), всю жизнь проводящий в своей келье (кабинете) тратит больше энергии, чем трудолюбивый обыватель, в поте лица добывающий хлеб свой? Или, скажем, общество людей, занятых истреблением друг друга... Конечно, на это нужна энергия, но при этом население уменьшается, следовательно, падает и потребление энергии.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод: процессы трансформации энергии не имеют никакого отношения к механизмам этногенеза.

2.2. Гены и пассионарность

В основе всех попыток объяснить механизмы этногенеза лежит постулат о том, что пассионарность закрепляется в генотипе и, следовательно, наследуется. Гумилев не обсуждает, является пассионарность доминантным или рецессивным признаком, но, по-видимому, подразумевает, что доминантным. Однако, вопрос о наследуемости вполне поддается проверке: достаточно проанализировать данные о нескольких поколениях не слишком большого числа семей. В книгах Гумилева я не встретил ссылок на результаты такой проверки, поэтому полагаю, что такими исследованиями никто не занимался. А без этого идея о наследуемости пассионарности не будет убедительна.

Если пассионарность закреплена в генотипе, то логично предполагать, что пассионарный толчок вызывается мутациями. Но мутация – случайный процесс. Конечно, частота мутаций связана и с космическими, и с геофизическими факторами, но вот результат... Невозможно предполагать, что в какой-то период в каком-то месте были мутации, изменившие психику людей, но не затронувшие других особенностей фенотипа. Если бы удалось показать, что одновременно с пассионарными толчками появилось, например, большое число уродов, идея мутагенеза стала бы более убедительной.

Но Гумилев одновременно утверждает, что “пассионарность заразительна” [1, стр. 42–43]. Понять такое трудно. Я не знаю ни одного свойства, ни одной болезни, которая передавалась бы как через гены, так и контактным способом. Единственное возможное объяснение: пассионарность – это сочетание двух компонент, одна из которых наследуется, а другая – индуцируется.

2.3. Комплиментарность и этнос

Гумилев использует термин “комплиментарность” (вероятно, от второго слова, которое попало и в русский язык). Под этим термином он понимает “неосознанную симпатию к одним людям”, то есть явление, которое касается не парных, а множественных взаимодействий. Само явление вполне понятно, но термин абсолютно неудачен.

Для объяснения “комплиментарности” Гумилев вводит понятие этнического поля, утверждая, что различие этносов – “в частоте колебаний поля” [1, стр. 43–44]. Правда, он сам признает, что его задача – описание феномена, а интерпретация его причин – дело будущего.

Но и на уровне феномена далеко не все ясно. Понятно, что набирая команду из 500 человек, можно руководствоваться симпатиями. Но, согласно Гумилеву, примерно через 150 лет (т.е. через 5 поколений) после толчка эта небольшая команда превращается в этнос. Может ли за это время консорция пассионариев размножиться настолько, чтобы начать доминировать среди сотен тысяч людей, не затронутых толчком? Сомнительно. А если нет, то будет ли их “частота колебаний” соответствовать “частоте” всего этноса?

Итак, мы должны признать: естественнонаучное обоснование концепции этногенеза не выдерживает критики.

3. ЭТНОГЕНЕЗ И ИСТОРИЯ

Нам глубь веков уже видна
неразличимою детально,
и лишь историку дана
возможность врать документально.
И. Губерман

Перейдем теперь к вопросу о том, адекватно ли описывает концепция этногенеза исторические процессы. Здесь автор заметок вступает на скользкий путь, вторгаясь в сферу, где эрудиция критикуемого ученого неизмеримо выше. Но, рискуя услышать нечто вроде “Суди, дружок, не свыше сапога!”, я все же попытаюсь провести собственный анализ, опираясь на данные о тех народах, история которых мне известна лучше.

Итак, необходимо ответить на следующие вопросы:
Нет ли в книгах Гумилева искажения фактов в угоду концепции?
Существуют ли факты, которые не укладываются в концепцию Гумилева?

3.1. Древняя Греция

Не правда ли, какой прекрасный повод:
Три девки. Да, вот повод для войны,
Бушующей теперь во всей Элладе.
Л. Фейхтвангер (пер. Е. Эткинда)

Вызывает удивление, что Гумилев практически не приводит примеров из истории Древней Греции, хотя эта история одна из наиболее изученных. Попробуем разобраться.

Согласно рис. 7 [1] пассионарный толчок, благодаря которому возник этнос эллинов, имел место в VIII в. до н.э. Фаза подъема – VIII–VII вв. до н.э., аккматическая фаза – VII–V вв. до н.э., надлом – IV в. до н.э., инерционная фаза – IV–I вв. до н.э. После нового пассионарного толчка около Р.Х. в Восточном Средиземноморье возник новый этнос – византийский.

К аккматической фазе следует отнести не только первую половину V в. до н.э. (время Греко-персидских войн), но и весь VI, а также вторую половину VII вв. до н.э. (657 г. – переворот Кипсела в Коринфе, 640 г. – попытка переворота Килона в Афинах, 2-я пол. века – восстание Аристомена в Мессении). Таким образом, наша периодизация практически не отличается от гумилевской.

Исключение составляет фаза подъема. Гумилев относит пассионарный толчок к середине VIII в. до н.э., считая, что он произошел одновременно с толчком в Италии, который, по его мнению, совпадает с датой основания Рима. Но в VIII в. до н.э. в Греции наблюдался уже явный подъем: началась колонизация, Спарта захватила Мессению и т.д. Да и сам Гумилев утверждал, что фаза подъема должна длиться около 300 лет, а для эллинов он отвел всего одну сотню. Поэтому мы считаем, что пассионарный толчок в Греции должен был произойти в X в. до н.э.

3.2. Древний Рим

Свободой Рим возрос, а рабством погублен.
А. Пушкин

Гумилев очень ярко описал инерционную фазу и фазу обскурации древнеримского этноса, не сказав ни слова о трех предшествующих фазах. Согласно рис. 7 [1] фаза подъема охватывала VIII–VI вв. до н.э., аккматическая фаза – V–III вв. до н.э., надлом – II–I вв. до н.э.

Начало надлома в Риме ознаменовалось, по-видимому, 1-м Сицилийским восстанием рабов и деятельностью Тиберия Гракха (130-е гг. до н.э.). Предшествующие два с половиной столетия были эпохой стремительного и непрерывного расширения территории, подвластной Риму. За первую половину IV в. до н.э. эта территория увеличилась примерно в 10 раз, в последующие 50–70 лет – еще примерно в 15 раз. Следующие полтора столетия дали увеличение территории еще примерно в 10 раз. Итого 1500-кратный рост за 2,5 века. Не слишком характерно для аккматической фазы. Правда, все это время в Риме шла внутренняя борьба между плебеями и патрициями, между бедными и богатыми, между всадниками и сенаторами и т.п. В начале IV в. до н.э. Камилл, победитель Вейи, был изгнан плебсом. Так что с некоторой натяжкой мы можем считать рубеж V/IV в. до н.э. началом аккматической фазы.

Но никак нельзя согласиться с тем, что подъем начался в середине VIII в. до н.э. Даже если верить в достоверность существования Ромула и принимать 753 г. до н.э. за дату основания Рима, никаких признаков подъема не прослеживается до конца VI в. до н.э., когда римляне изгнали Тарквиния Гордого. Таким образом, прибавив 150 лет, мы должны датировать пассионарный толчок в Риме серединой VII в. до н.э.

Итак, история Древней Греции и Древнего Рима в основном подтверждают концепцию Гумилева. Не подтверждается только идея о синхронности пассионарных толчков.

3.3. Древнееврейский этнос

Господь лихую шутку учинил,
Когда сюжет еврея сочинил.
И. Губерман

После завоевания персами Палестины евреям было разрешено туда вернуться. В начале царствования персидского царя Дария I (около 516 г. до н.э.) был восстановлен Храм. Этот момент можно считать началом инерционной фазы. Государство восстановлено не было, но этнос сохранился.

Во II в. до н.э. религиозные притеснения Антиоха IV и влияние греческой культуры привели к угрозе потери этнической самобытности. Но оказалось, что у евреев, живших вдали от столицы, сохранилась пассионарность. Восстание Маккавеев (167–142 гг. до н.э.) – по-видимому, пример регенерации, аналогичный описанной в [1] регенерации турецкого этноса в XX в.

Гумилев не обсуждал, как влияет регенерация на дальнейшее развитие этноса. Не ясно, чем в принципе отличается регенерация от нового пассионарного толчка. Турецкий пример не может дать ответ на эти вопросы из-за временной близости.

К сожалению, приходится констатировать, что Гумилев тенденциозно исказил факты, пытаясь доказать, что пассионарный толчок в Палестине произошел на рубеже н.э. Он даже вошел в явное противоречие с собственной концепцией, утверждая, что Иудейская война “могла бы быть и успешной, если бы не произошел этот самый пассионарный толчок, в результате которого евреи разделились на четыре группы, которые терпеть не могли друг друга” [1, стр. 50]. Ведь разделение на группы – признак аккматической фазы, его не должно быть всего через полвека после толчка.

3.4. Еврейский этнос в диаспоре

Случайно ли во множестве столетий
и зареве бесчисленных костров
еврей – участник всех на белом свете
чужих национальных катастроф?
И. Губерман

После восстания Бар-Кохбы евреев в Палестине практически не осталось. Этнос оказался рассеян на большом пространстве Европы, Азии и Африки.

Можно ли считать евреев этносом? Безусловно. Ведь евреи удовлетворяют главному условию: они сохранили этническое самосознание, для них весь мир делится на своих и чужих (гоев). Любопытно, что марксистская наука не знает, как характеризовать евреев: они не подходят под определение не только нации, но и народа.

Характеризовать еврейский этногенез в диаспоре чрезвычайно трудно: евреи не вели войн, у них не было царей и т.д. Тем не менее можно быть уверенным в том, что евреи в течение двух тысячелетий сохраняли высокий уровень пассионарности.

В I–IV в. н.э. пассионарность выражалась также в деятельности талмудистов. Взамен разрушенного Храма они создали религиозный канон, который скрепил этнос более прочно, чем Храм. К началу III в. была создана Мишна, в III–IV вв. – Гемара, которая вместе с Мишной составила Талмуд. Религиозная мысль и впоследствии не раз давала всплески: в XIII в. возникла каббала, в XVIII в. – хасидизм.

Сохранению пассионарности способствовало, вероятно, одно принципиальное нововведение, сделанное талмудистами. До создания Талмуда у евреев, как и у других народов, родство определялось по отцу. В качестве курьеза можно привести Евангелия от Матфея и Луки, написанные евреями: в них приводится родословная Иисуса через Иосифа, несмотря даже на то, что Иосиф не считается его отцом. Но впоследствии было установлено, что евреями должны считаться дети евреек. Поэтому еврейский этнос постоянно получал дополнительный заряд пассионарности от других народов.

Могли ли евреи получить новый пассионарный толчок? На первый взгляд, это кажется невероятным. Разбросанные по всей Ойкумене, сильно ограниченные в контакте с другими общинами, они вряд ли смогли бы распространить толчок на весь этнос.

Для сравнения следует отметить, что население Европы выросло за 1200–1700 гг. всего примерно в 2 раза [4]. На этом фоне 10-кратное увеличение численности ашкенази выглядит впечатляющим, особенно с учетом не слишком благоприятных условий их существования (погромы, выселения, гетто и т.п.).

Распространено мнение, будто евреи, изгнанные в 1492 г. из Испании, оказались впоследствии в Германии и Польше (а с конца XVIII в. и на территории Российской империи). Это заблуждение основано лишь на том факте, что в XIX в. большая часть евреев оказалась в Российской империи (примерно 2/3 в 80-е гг.). На самом деле испанские евреи (сефарды) переселялись в основном в Италию, Голландию, а также Турцию и страны Магриба, при этом значительная часть их погибла при переселении. О том, что в Польшу не попала сколько-нибудь заметная часть сефардов, свидетельствует язык. Польские (украинские, белорусские, российские) евреи говорили на идиш. Этот язык сформировался в XII–XIII вв. в Германии, откуда и попало в Польшу подавляющее большинство евреев. Сефарды говорили на ладино, близком к испанскому. Отсутствие в идише испанского влияния означает, что испанские евреи до Польши не добрались.

Высказывалось мнение [5], что столь сильные различия в динамике популяции европейских евреев и евреев Азии и Африки связаны с тем, что евреи жили в городах, а в Азии и Африке в этот период прирост населения обеспечивала исключительно сельская местность. И все же логично предполагать, что евреи в Германии в XII–XIII вв. испытали пассионарный толчок, который привел к возникновению этноса ашкенази.

В XX в. пассионарное напряжение еврейского (ашкенази) этноса оставалось высоким, свидетельство чему – массовое переселение в Палестину и Америку {1}, создание государства Израиль и успехи Израиля в военной, экономической и научно-технической областях. Можно думать, что евреи все еще находятся в аккматической фазе, чему способствует отмеченная выше пассионарная “подзарядка” от других этносов.

Но возможно и другое объяснение: пассионарный толчок, который привел к образованию нового этноса: израильтян. Этот этнос в настоящее время находится в стадии подъема.

4.1. Западная и Восточная Римские империи

Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит.
А. Ахматова

Собственная история Западной Европы начинается с падения Западной Римской империи. В чем была причина падения империи? Вот что пишет об этом Гумилев.

“А теперь поставим вопрос: может быть, это падение римской империи было кризисом рабовладельческой формации?... Конечно, кризис рабовладельческой формации был, и конечно, рабовладельческое хозяйство было совершенно нерентабельно в этих новых условиях, но почему-то погибла только западная половина. А восточная уцелела со всеми теми же законами, со всеми теми социальными институтами, теми же порядками, тем же кодексом римского права... Вероятно, социальный момент показывает нам одну сторону явления, но когда мы хотим охватить явление целиком, то мы должны брать и другие моменты, в том числе и момент этногенеза” [1, с. 218–219].

Гумилев прав в том, что марксистский подход не дает ответ на вопрос, почему погибла западная и уцелела восточная половина империи. Но какой ответ дает сам Гумилев? Римский этнос прошел все фазы этногенеза и достиг обскурации, а затем и гомеостаза, когда он уже не был в состоянии сопротивляться внешним вторжениям. А на востоке возник новый этнос – христианский (византийский), и благодаря ему восточная часть уцелела.

Но тогда закономерно возникает вопрос: а почему христианский этнос охватил только восточную часть? Ведь христианство распространялось по всей империи. Более того, согласно Гумилеву именно в Италии произошла замена исконно римского этнического состава на совершенно новый. В частности, Северная Италия оказалась населенной христианами – выходцами из Сирии. Почему же они не вошли в византийский этнос? Итак, концепция Гумилева также не дает ответ на поставленный вопрос.

4.2. Готы и франки

Согласно Гумилеву, готы испытали пассионарный толчок на рубеже н.э. Гумилев не обсуждает фазы этногенеза других германских племен. Он пишет лишь о том, что германцы на территории бывшей империи оказались поглощены местным латиноязычным населением, разложились и потеряли силу сопротивления. Но почему того же не произошло со славянами? Славян тоже было мало, но они быстро размножились (за счет побежденных женщин, как утверждает Гумилев).

Если предполагать, что франки испытали пассионарный толчок тогда же, когда и готы, то есть в начале н.э., то в VI в. у них мог начаться надлом. Скорее всего, объяснение в этом. Дальнейший этногенез был прерван, так как в VIII в. возник новый этнос.

Итак, первые Каролинги (Карл Мартелл, Пипин Короткий, Карл Великий) стали вождями нового этноса. Гумилев называет его “Христианским миром”, хотя такое название более чем условно: православные, армяне и прочие христиане к нему никак не относились. Гумилев пытается доказать, что новый этнос объединил всех католиков, но так ли это на самом деле?

Что связывало все эти народы? Общность католической обрядности? Но общность обрядности не означает общности стереотипов поведения. Объединяющая роль Рима? Но вспомним, как часто европейские монархи боролись с римскими папами: Штауфены в XI–XIII вв., Филипп IV Красивый в XIV в.

Остается добавить отсутствие синхронности в фазах этногенеза у различных европейских народов. Сам Гумилев отнес период надлома в Англии к XVII в., в то время как в Чехии, по его мнению, эта фаза прошла в XV в. Польша легко преодолела Реформацию, в XVI в. она явно находилась еще в аккматической фазе, надлом там наступил, по-видимому, только в XVII в. Для Швеции же XVI–XVII вв. были периодом непрерывного расширения территории, можно думать, что надлом в этой северной стране пришелся на XVIII–XIX вв.

Вопрос о существовании европейского суперэтноса имеет прямое отношение к евразийской концепции Гумилева. Ведь один из краеугольных камней этой концепции – противопоставление русских, как евразийского суперэтноса, европейцам. Но если признать, что Европа не представляла и не представляет единства, то и противопоставление не имеет смысла.

5. РУСЬ И ЕВРАЗИЯ

Я другой такой страны не знаю,
где так вольно, смирно и кругом!
И. Губерман

Похоже, у Гумилева не было ясности относительно славянского этногенеза. На рис. 7 [1] толчок отнесен к I в., но фаза подъема показана в IV–VI вв., аккматическая фаза – в VII–IX вв., надлом – в IX–XI вв., инерционная фаза – в XI–XIII вв., фаза обскурации – в XIII–XIV в. В таблице же другой книги [2, с. 294–295] картина несколько иная: подъем отнесен к I–III вв., аккматическая фаза – к IV–VI вв., надлом – к VII–VIII вв., инерционная фаза – к IX–XII вв., фаза обскурации – к XII–XIII вв., и к XIV–XV вв. отнесена мемориальная фаза.

Следует отметить, что, излагая историю Руси в [2], Гумилев вплоть до середины XII в. не говорит ни слова о том, в какой фазе в тот или иной момент находился славянский этнос. Его больше занимало другое: то, что стало основным лейтмотивом книги – доказательство тезиса о гибельности западной ориентации. Разберем, насколько корректен он в своей аргументации.

5.1. История с географией

И новобранцам было странно,
Что здесь, за тридевять земель,
В заморских иностранных странах
Бывает тульская метель.
К. Симонов

Первая глава книги начинается с раздела “Две Европы”. Не помню, в какой книге или статье Гумилева я прочитал, что восточной границей Европы он считает нулевую изотерму января. В данной книге Гумилев выразился менее точно: “Европа разделена воздушной границей, соответствующей изотерме января, которая проходит через Прибалтику, Западную Белоруссию и Украину до Черного моря. К востоку от этой границы средняя температура января – отрицательная, зима холодная, морозная, часто сухая, а западнее преобладают влажные теплые зимы, при которых на земле слякоть, а в воздухе туман, Климат в этих регионах совершенно различный” [2, с. 21].

Любопытный отрывок, не правда ли? Автор не утверждает, что изотерма нулевая, но как бы внушает эту мысль: “к востоку средняя температура января – отрицательная”.

Что касается нулевой изотермы января, то она проходит через территорию Германии и далее примерно по границе Франции с Швейцарией и Италией, затем через Северную Италию к Адриатическому морю. Таким образом, на большей части Германии средняя температура января также отрицательна.

Нет сомнений в том, что географическая среда оказывает большое влияние на стереотипы поведения этноса. Но сам Гумилев в других местах основное внимание уделяет не климату, а другому географическому фактору – ландшафту. Если мы посмотрим на карту Евразии с этой точки зрения, то увидим, что для большей части Европы характерны леса: для Западной Европы – лиственные, а для Прибалтики, Белоруссии и области формирования великорусского этноса – смешанные. Вряд ли это является кардинальным различием. Кстати, большую часть современной Украины занимают степи и лесостепи; в этом отношении Украины – менее европейская страна, чем Россия.

Итак, тезис о географической обусловленности деления Европы на Западную и Восточную – сомнителен.

5.2. Возникновение славянских этносов

Приурочивая пассионарный толчок, приведший к рождению славянского этноса, к началу н.э., Гумилев вновь исходит из гипотезы о синхронности пассионарных толчков. И вновь гипотеза входит в противоречие с фактами. Если готы действительно в середине II в. начали движение, то об активности славян, по признанию самого Гумилева, до IV в. ничего не известно. Да и в том веке они действовали еще не самостоятельно, а лишь как союзники гуннов и росомонов.

Только в V в. началось интенсивное продвижение славян на юг, их нападения на Византию. Гумилев относит распад славянского единства к VII–VIII вв. [2, с. 295], пытаясь обосновать отнесение этих веков к фазе надлома. Но единства не было уже в V в.: анты и склавины действовали порознь. Вероятно, славянское единство было нарушено еще во II–IV в. движением готов и других германских племен, затем гуннов.

VII в. был временем создания первых государств у западных и южных славян: государство Само, Карантания, Первое болгарское царство. По-видимому, западные и южные славяне в этом веке перешли в аккматическую фазу. Но о восточных славянах этого сказать нельзя. Ход восточнославянского этногенеза оказался иным. То ли их не захватил пассионарный толчок IV в., то ли их этногенез замедлился из-за того, что большая часть пассионариев ушла на юг.

5.3. Славяне и русы

Ошалев от передряг,
спотыкаясь, как калеки,
мы вернули бы варяг,
но они сбежали в греки.
И. Губерман

История восточных славян до середины X в. изобилует “белыми пятнами”. Источников крайне мало, к тому же они обычно противоречат друг другу. Поэтому при изложении своего взгляда на эту историю необходимо отказаться от категоричности суждений и стараться подкреплять свои тезисы серьезными аргументами.

Гумилев излагает раннюю историю Киевской Руси смело, не смущаясь тем, что его взгляд не соответствует взглядам других специалистов. Лишь в одном случае, говоря о происхождении русов, он оговаривается, что его точка зрения – не единственная.

Мнение о том, что древние русы были народом, отличным от славян, имеет хождение среди историков. Это мнение основано в основном на свидетельстве Ибн-Руста о том, что русы жили “на острове, окруженном озером” (Г.В. Вернадский [6] предполагал дельту Кубани) и производят набеги на славян. Вернадский считал, что русы представляли смешанное славяно-аланское племя, оказавшееся под властью пришельцев-скандинавов.

Гипотез много. Наиболее убедительной мне кажется следующая. Славянское слово “русы” (от древнеславянского корня “рус”, означающего реку), вероятно, было эквивалентно германскому “варяг” и означало воинов, передвигавшихся по рекам на ладьях. Среди них были как славяне, так и скандинавы, а также представители других народов Восточной Европы. Поэтому одни древние источники отождествляли русов со славянами, другие – со скандинавами, третьи – выделяли их как отдельный народ.

Нельзя согласиться с утверждением, что опорными базами русов стали Киев, Белоозеро и Старая Руса. Киев действительно идентифицируется с Куябой, но два других города, упоминавшиеся восточными географами (Артаб и Салаб) согласно тем же источникам находились гораздо ближе к Куябе, чем Белоозеро и Старая Руса к Киеву [7].

О происхождении Рюрика есть как минимум пять версий, но ни одна из них не является достаточно убедительной. Гумилев назвал его русом, который зачем-то ездил в Данию, а затем вернулся и захватил власть в Новгороде. Поскольку эта версия не подкреплена никакими аргументами, ее не стоит принимать всерьез.

В некоторых случаях Гумилев слепо следует “Повести временных лет”, в других – безосновательно оспаривает ее. Так, он утверждает, что Нестор перенес поход русов под руководством Аскольда на Царьград на 47 лет (с 860 г. на 907 г.) и вообще приписал поход Олегу [2, с. 40]. Однако в летописи Нестора описан и поход Аскольда (он сдвинут всего на 6 лет – на 866 г.) и поход Олега 907 г. Неясно, почему Гумилев отрицает поход Олега. В то же время то, что Рюрик был отцом Игоря, мужа Ольги и отца Святослава, Гумилев не подвергает сомнению, хотя это положение летописи плохо согласуется с хронологией (см., например, [6]).

5.4. Князья-западники и князья-националисты

Пирует Владимир со светлым лицом,
В груди богатырской отрада,
Он верит: победно мы горе пройдем,
И весело слышать ему над Днепром:
“Ой ладо, ой ладушки-ладо!”
А.К. Толстой

Конец X – начало XI вв. – это время богатырей, время борьбы христианства с язычеством, первых (кратковременных) княжеских усобиц (977–980, 1115–1119, 1123–1124 гг.) и вместе с тем это время успешного государственного строительства. Поэтому данный период нельзя отнести ни к инерционной фазе, ни к фазе надлома, как это сделал в разных книгах Гумилев. Русь в период правления Владимира Святого и Ярослава Мудрого переживала, безусловно, аккматическую фазу своего развития.

Гумилев назвал Святополка Окаянного “первым русским западником” [2, с. 62]. Этот тезис он обосновывал тем, что тот налаживал контакты с поляками. Понятно, что этот малопривлекательный персонаж русской истории весьма удачно подходит на роль носителя враждебной идеологии. Но давайте разберемся.

Гумилев почему-то не упомянул, что Святополк был зятем польского короля Болеслава Храброго. Впрочем, понятно почему. Женился он еще при жизни отца, следовательно, это не он, а Владимир начал налаживать связи с поляками. Да и можно ли считать связь с Польшей признаком западной ориентации? Польша в это время уже приняла христианство от Рима, но окончательного разрыва между Римом и Константинополем тогда еще не произошло. Болеслав почти половину своего правления воевал с германскими императорами. И вообще, поляки – славяне, сам Гумилев подчеркивал, что в то время русичи и поляки могли понимать язык друг друга.

Кстати, нельзя считать достоверными и многие факты, на которые опирается Гумилев: и то, что Святополк был сыном Ярополка, и то, что Владимир посадил его в темницу, – это, вероятно, домыслы поздних летописцев. А то, что Святополк был освобожден из темницы уже после смерти Владимира – это, кажется, уже домысел самого Гумилева.

Между прочим, противник Святополка, Ярослав Мудрый, был женат на дочери шведского короля, причем женился, вероятно, самостоятельно. Дочерей своих он выдал за французского, венгерского и норвежского королей, сестру – за польского короля, одного из старших сынов женил на польской принцессе. Но его Гумилев не называет “западником”.

Трех сынов Ярослава – Изяслава, Святослава и Всеволода – Гумилев произвел в лидеры трех партий, якобы действовавших в Киеве: западнической, националистической и провизантийской. Это заключение он вывел из того, что первый был женат на польской принцессе, третий – на византийской, а женой второго, по-видимому, была русская. Но опять-таки, невест для них подбирал, очевидно, отец. Изяслав, действительно, в борьбе за возвращение Киевского стола пытался прибегнуть к помощи и польского, и германского королей, и римского папы. Но примера провизантийской ориентации Всеволода не смог найти и сам Гумилев. Не объяснил он также, в чем заключалась националистическая позиция Святослава. Следует отметить, что летописцы не зафиксировали ни одного конфликта между Святославом и Всеволодом.

5.5. Обскурация или надлом

Наука наукой, но есть и приметы;
я твердо приметил сызмальства,
что в годы надежды плодятся поэты,
а в пору гниенья – начальство.
И. Губерман

Доведя историю Руси до XII в., Гумилев вдруг “вспомнил” о фазах этногенеза и на стр. 87 [2] неожиданно объявил о том, что Русь в этом веке вступила в фазу обскурации. Основание – разграбление Киева войском Андрея Боголюбского в 1169 г., которое Гумилев считает “ярким примером утраты этнической комплиментарности”.

Любопытно, что в предыдущей книге [1, с. 147] Гумилев описал надлом в Европе, который привел к утрате чувства суперэтнического единства и к дивергенции европейского суперэтноса. Таким образом, княжеские усобицы XII в. свидетельствуют скорее о начале надлома, а не обскурации.

Нелишне напомнить, что в Европе феодальная раздробленность пришлась на аккматическую фазу и даже частично на фазу подъема. Видимо, придется признать, что феодальная раздробленность – фактор, скорее, социально-экономической истории, чем этногенеза.

Кстати, события 1169 г. – не первый пример жестокости русских по отношению к собственным городам. Например, в 1096 г. Олег Святославович сжег Суздаль. Еще раньше Владимир Мономах истребил жителей Минска. Киев до 1169 г. не подвергался разграблению, так как ни разу до этого его не приходилось брать штурмом.

Мотивы действий Боголюбского вполне объяснимы: он хотел максимально ослабить Киев, чтобы сделать Владимир-на-Клязьме новым центром Руси. Он отнюдь не считал Киев чужим городом: после разграбления он посадил там княжить своего брата Глеба, да и в последующие годы пытался решать судьбу киевского стола. Другие русские князья также не считали Андрея Боголюбского чужим: они признали его старшим в роде Мономашичей.

5.6. Русь и монголы

Наш путь – стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
А. Блок

Один из главных тезисов Гумилева – тезис о том, что взаимоотношения Руси с Ордой были не “игом”, а союзом. Увы, доказывая это положение, он неоднократно вступает в противоречие с фактами или с самим собой.

Описание монгольского похода у Гумилева вообще расходится с общепринятым. Ирония заключается в том, что составители книги [2] поместили в ней карту, где поход показан так, как его принято описывать. Гумилев утверждает, что Батый к лету 1238 г. вернулся на Нижнюю Волгу, а весной 1239 г. начал новый поход, в ходе которого были взяты Торжок, Козельск, Чернигов и Киев [2, с. 120–121]. Но на карте (как и в других книгах по истории) мы видим другое: после разгрома Владимирского княжества Батый захватил Торжок, и затем, не дойдя до Новгорода около ста верст, татары повернули на юг. По дороге они взяли Козельск и к лету 1238 г. действительно покинули русские земли. В 1239 г. они разрушили Переславль и Чернигов, но только осенью 1240 г. захватили Киев и двинулись дальше на запад.

Гумилев утверждает, что Козельск был разрушен за то, что его князь, Мстислав Черниговский, участвовал в 1223 г. в убийстве монгольских послов. Мстислав Святославович действительно владел Козельском, как и десятком других городов Черниговской земли, но он не именовался козельским князем. Из книги Гумилева абсолютно непонятно, почему именно Козельск стал таким объектом ненависти монголов, что они поспешили уничтожить его вперед других городов Черниговской земли, вперед Чернигова, Киева и Галича – главных городов убийц их послов.

По Гумилеву “не оправившийся от внутренних усобиц Киев... не располагал силами для борьбы – защищать стены Киева было некому” [2, с. 121] . Историки же утверждают, что Киев защищался несколько месяцев и монголы были восхищены героизмом киевлян. По-видимому, Гумилеву очень хотелось доказать, что “Киев растерял свою пассионарность”.

Далее следуют любопытные выводы. Оказывается, “Северо-Восточная Русь вошла в монгольский суперэтнос” [2, с. 135]. Гумилев утверждает, что монгольские ханы “заняли место византийских императоров в иерархии русских геополитических представлений” [там же]. Неужели он не видит разницы между императорами, никогда даже не пытавшимися вмешаться в дела светской власти в Киевской Руси, и ханами, непосредственно назначавшими русских князей?!

Согласно Гумилеву, “союз с Ордой” – инициатива Александра Невского. А как же тот факт (о котором Гумилев, естественно, молчит), что еще в 1243 г. отец Александра, Ярослав Всеволодович, получил от Батыя ярлык на великое княжение? Гумилев доказывает, что “Русь не стала зависимой от Орды. Это видно даже из того, что в 1248 г. Батыем был утвержден новый великий князь владимирский Святослав Всеволодович...” [2, с. 126–127]. Казалось бы, что еще лучше может доказать зависимость от Орды?! Но у Гумилева, очевидно, перевернутая логика.

Конечно, татары не раз оказывали русским князьям помощь иного рода: посылая свои отряды в поддержку одного князя против другого. Чем это оборачивалось для русской земли понятно: сам Гумилев вынужден был, например, признать, что “Неврюева рать” нанесла больший ущерб, чем поход Батыя. И трудно оправдать тех князей, которые пользовались такой помощью, даже Александра Невского.

Что касается дани, то можно называть ее как угодно, но куда деться от того факта, что татары устроили перепись населения для определения размера выплат. Какая уж тут “плата за помощь”?!

5.7. Литва и Русь

Гумилев полагает, что литовцы и русские одновременно испытали пассионарный толчок в начале XIII в. С этим можно согласиться с небольшой оговоркой: подъем литовского этноса явно опережал подъем русского примерно на полвека.

Важно другое. Литва в рассуждениях Гумилева всегда приравнивается к Западу, независимо от того, идет ли речь о XIII или о XVI в. Но ведь до того момента, как Литва приняла католицизм, она была ближе к Руси, чем к католическому Западу. Литовские феодалы принимали православие, князь Гедимин считал себя “королем литовцев и русских”. А Гумилев умудрился написать, что ориентировавшаяся на союз с Литвой Тверь в начале XIV в. стала “союзницей католиков” [2, с. 146].

На протяжении двух с половиной веков Литва колебалась в выборе между Русью и Польшей. Факторов, определивших окончательный выбор, было много. Среди них – и антилитовская позиция Москвы, ее длительная ориентация на Орду.

Не знаю, может быть Иван Грозный в 1561 г. еще не понял, что немецкая угроза уже ликвидирована, но историку следует помнить, что с того года война шла уже не с немцами, а с Литвой и Швецией. Потеря не только всех завоеваний в Ливонии, но и исконно русских земель, которые Александр Невский успешно защищал, – вот цена за нежелание пойти на компромисс и уступить часть из завоеванных земель. Другая цена: окончательное объединение Польши и Литвы, которое произошло через три года после того, как было отвергнуто литовское предложение о разделе Ливонии.

5.8. Россия и протестанты

Мы ж не Хранция какая,
Чтобы смуту подымать!
Л. Филатов

Гумилев попытался доказать, что русский этнос лучше гармонирует с протестантской Европой, чем с католической. Главный аргумент – выбор, сделанный Петром I. После провала голицынской политики союза с Польшей и Австрией против турок “Петр решил изменить приоритеты во внешней политике и попытался наладить контакты с другими европейскими государствами. В 1697 г. в Европу направилось “Великое посольство”... Путь посольства в основном пролегал по протестантским странам Северной Европы: Курляндии, Бранденбургу, Голландии, Англии” [2, с. 284].

История внешней политики России в XVIII в. также никак не подтверждает вывод Гумилева. Россия продолжала воевать со Швецией, а также поддержала католическую Австрию в борьбе против протестантской Пруссии.

Общеизвестны и симпатии русского дворянства к Франции и Испании. Таким образом, утверждения о “соответствии в настрое между Россией и протестантской Европой” [1, с. 166–167] нельзя считать доказанными.

6. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Б. Пастернак

6.1. Законы и гипотезы

У истории нет указателя:
“Осторожно, крутой поворот!”
Р. Рождественский

Наименее обоснованными мне представляются два тезиса Гумилева: тезис о синхронности пассионарных толчков и тезис о существовании суперэтносов. Гумилев не дал четкого определения суперэтноса, не объяснил, подчиняется ли он тем же закономерностям, что и этнос. Мой философский опыт убеждает, что при переходе на более высокий уровень должны возникать новые закономерности.

Для вывода закономерностей Гумилев обещал использовать период “от падения Трои до капитуляции Наполеона” [1, с. 25]. Более позднее время он опасался использовать из-за “аберрации близости”. Но фактически и XVIII в. оказался вне рассмотрения.

Понятно, что закономерности следует изучать на законченных процессах. Но все же любая теория чего-то стоит только тогда, когда она обладает предсказательной силой.

Впрочем, один прогноз в прочитанных мной книгах есть. “России еще предстоит пережить инерционную фазу – 300 лет золотой осени, эпохи собирания плодов, когда этнос создает неповторимую культуру, остающуюся грядущим поколениям” [2, с. 291]. Радужная картина. А я почему-то запомнил из другой книги, что инерционный период – это время “золотой посредственности”, время уничтожения людей, считающихся необыкновенными. Но это, так сказать, издержки...

Но возникает вполне закономерный вопрос: даже если открытые Гумилевым закономерности справедливы для периода VIII в. до н.э. – XVII в. н.э., продолжают ли они действовать в наше время? Современная эпоха сильно отличается от предшествующих: высокие темпы прироста населения; совсем другие темпы миграции, причем мигрируют не этносы, а отдельные семьи и индивидуумы; высокие темпы обмена информацией; более высокий уровень мутаций вследствие техногенного воздействия; наконец, сильные изменения в социальной сфере. Все эти факторы не могут не оказывать влияния на механизмы, управляющие развитием этносов. А значит, вопрос остается открытым.

6.2. Тайга и Великая Степь

Вывод Гумилева кажется логичным, и я об этом писал в предисловии. Но при внимательном анализе он начинает вызывать сомнение. Действительно, и Тюркский каганат, и Монгольская империя занимали, в основном, Великую степь, Россия же, продвигаясь на восток, в первую очередь колонизовала северную, таежную часть Евразии, лишь чуть-чуть захватывая лесостепные и степные территории. То есть, как это отмечал и сам Гумилев, русские оставались в пределах привычного им ландшафта.

Только в XVIII в. одновременно с освоением причерноморских степей Россия начала присоединять территорию Казахстана, а еще век спустя – Среднюю Азию. Степи же Монголии и Манчжурии, входившие в состав как Тюркского каганата, так и Монгольской империи, остались вне России. И хотя в советское время говорили: “Курица – не птица, Монголия – не заграница”, Монголия не входила в Советскую империю формально, да, пожалуй, и фактически.

Сейчас, после распада СССР, степная часть России в общем масштабе незначительна. Таким образом, господство России над Великой степью продолжалось все около двух веков. Впрочем, Тюркский каганат, даже разделенный на Западный и Восточный, просуществовал тоже всего два века. А единая Монгольская империя и того меньше. Таким образом, “за исторически обозримый период”, то есть за два тысячелетия, Великая степь была объединена лишь на протяжении пяти–шести веков.

6.3. Чужой опыт и своя дурь

Но из грехов нашей Родины вечной
Не сотворить бы кумира себе.
Б. Окуджава

Стоп! Ведь сам Гумилев неоднократно подчеркивал, что есть законы социального развития и есть законы этногенеза. А теперь он объявляет, что такие чисто социальные явления как техника, право и т.п. – продукт этнического развития. Вот к чему приводит попытка полностью игнорировать историю социальных отношений.

Понятно, что “мы не сможем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы”. Понятно, что нельзя игнорировать веками сложившиеся традиции и стереотипы поведения. Но давайте не будем следовать и традициям недавнего прошлого, когда то или иное направление объявлялось “буржуазной лженаукой”! Скажите, вам не будет смешно, если я заявлю, что компьютер характерен исключительно для западноевропейского этноса в фазе обскурации?! А если то же самое будет относиться к демократии, гражданскому обществу и правовому государству?

Не надо подменять понятия и утверждать, что “войти в круг цивилизованных народов”, это значит войти в чужой суперэтнос. Япония не вошла в европейский суперэтнос, да и Турция не вошла. Многие народы используют достижения западной цивилизация и не теряют при этом самобытности. Впрочем, само существование “западноевропейского суперэтноса”, скорее всего, просто миф.

6.4. Этногенез и цивилизация

В обчем, дело принимает
Социяльный оборот!
Л. Филатов

Последние из рассматриваемых Гумилевым пассионарных толчков приходятся на XIII в. Судя по частоте предыдущих толчков, они происходят каждые два–три столетия. Значит, есть этносы, которые в XIX–XX вв. переживали подъем, аккматическую и инерционную фазы.

Если мы теперь возьмем историю двух последних веков, то увидим, что для этого периода характерно господство того, что Гумилев назвал “западноевропейским суперэтносом” (если я правильно понял, американцев он считает частью этого “суперэтноса”). А этот суперэтнос переживал в данное время конец инерционной фазы и ее переход в фазу обскурации.

По логике Гумилева западноевропейский мир должен был в XX в. терпеть поражение за поражением от более молодых этносов. Конечно, в XX в. многое было, в том числе и освобождение колоний. Но говорить о том, что какой-либо этнос одержал победу над “западноевропейским”, нет оснований.

Только Япония и страны Юго-Восточной Азии сейчас могут конкурировать с Западом. Но это исключение только подтверждает правило. Ибо успех этих стран связан с использованием достижений западной цивилизации.

Очевидно, история человечества подчиняется как законам этногенеза, так и социально-экономическим законам. Вероятно, в начальный период доминировали законы этногенеза. Но с развитием человеческого общества, со вступлением его в эпоху капитализма главную роль стали играть социально-экономические законы. Конечно, закономерности этногенеза никуда не исчезли, но они играют подчиненную роль. Так, электромагнитные силы не отменяют гравитацию, но бесполезно пытаться объяснить работу электродвигателя исходя только из закона всемирного тяготения.

В общем, не стоит игнорировать этнические проблемы, но игнорирование законов социально-экономического развития таит гораздо большую опасность.

Литература

1. Гумилев Л.Н. География этноса в исторический период. Л.: Наука, 1990.

2. Гумилев Л.Н. От Руси к России. М.: Экопрос, 1992.

6. Вернадский Г.В. Древняя Русь. Тверь–Москва: ЛЕАН АГРАФ, 1996.

7. Рыбаков Б.А. Мир истории. М., 1984.

{1} Любопытно, что за одно столетие распределение евреев по странам изменилось кардинально. В настоящее время наиболее населены евреями США (6 млн.), Израиль (4 млн.), Франция (0,7 млн.) и Россия (0,6 млн.) при общей численности 14–15 млн. В середине прошлого века на территории этих четырех стран евреев почти не было: в США 50 тыс. (1850 г.), в Палестине 24 тыс. (1870 г.), во Франции 74 тыс. (1851 г.), на территории современной России 34 тыс. (1880 г.) при общей численности около 6 млн.

{2} Возможна и другая схема русского этногенеза. Согласно этой схеме, толчок произошел в начале VIII в., и через полтора столетия славяне-русы (или славяне и русы) под предводительством Аскольда совершили первое нападение на Царьград. Началась явная фаза подъема. В XI в. Русь достигла аккматической фазы. Начались княжеские усобицы, затем наступила раздробленность, но единство Руси сохранилось (см., например, “Слово о полку Игореве”).