Термин «басманное правосудие» давно стал общеупотребительным (есть даже
статья в Википедии, которая, впрочем, «предлагается к удалению»). Возник он во
многом благодаря ассоциации названия одного из московских судов с именем
одного из руководителей опричнины.
Слово «люблинский» должно вызывать другие ассоциации: не столько к польскому
городу, сколько к замечательному слову «любовь». Любовь к ближнему – разве это
не один из лучших девизов для правосудия (помимо, разумеется,
справедливости)?! Отсеется только понять: кто – «ближний», а кто – «дальний»?
Такие мысли возникли у меня, когда я читал присланный мне
репортаж о заседании Люблинского
суда по делу об оспаривании итогов голосования на избирательном участке № 1359
г. Москвы.
Дело в некотором смысле уникально. В официальном протоколе по этому участку
значится, что за «Яблоко» проголосовал один избиратель. Но нашлось 13 граждан,
которые голосовали на этом участке за «Яблоко» и которые попытались в суде
защитить свои голоса. Далее выяснилось: член УИК с правом решающего голоса от
КПРФ (женщина) помнит, что при подсчете число голосов за «Яблоко» составило
99, за ЛДПР и «Справедливую Россию» – более 100, за «Единую Россию» – около
300-400 (в официальном протоколе у «Единой России» 1006 голосов, у ЛДПР – 30,
у «Справедливой России» – 20; число голосов за КПРФ, 212, не изменилось). Эти
числа были в протоколе, который она подписала, а в том, протоколе, который был
представлен в ТИК, подпись не ее. Копию протокола она не получила, несмотря на
письменный запрос.
Репортаж о том, как проходил суд,
можно теперь прочитать, есть также видеозапись части судебного заседания.
Очень интересное чтение для тех, кто хочет понять, как работает система защиты
фальсификаторов от претензий избирателей. Я здесь отмечу лишь некоторые
моменты.
Обычная ситуация. Участковая комиссия сформирована из сотрудников одной–двух
организаций, в данном случае ГУП ДЕЗ Люблино и ООО «РЭП-Л». Но члены комиссии
числятся от разных партий и общественных объединений: один – от ЛДПР, другой –
от движения, названия которого не смог вспомнить на суде. И т.п.
Очевидно, что если за партию подан один бюллетень, это запоминается. Тем не
менее практическим все свидетели – члены комиссии этого не запомнили, Они
говорили про несколько бюллетеней.
Из выступления председателя УИК (в адрес члена от КПРФ): «Коммунисты
получили свои голоса, чего Вам еще надо?».
Из того же выступления: «Я и мои девочки дважды ездили в префектуру, где
нам объясняли порядок голосования, там были занятия у нас». Кому еще
непонятно, кто реально организует выборы? И не будем при этом забывать фразу
лидера московской группы списка «Единой России» о том, что «в масштабах
Москвы власти городская и партийная, по сути, выступают в одном лице».
Понятно, чему учили членов УИК в префектуре?
Вопрос председателю УИК: «Почему Вы, в нарушение закона, сразу после
подписания протокола всеми членами комиссии не выдали копию протокола
Максимовой?». Ответ: «Мы выдаем копию протокола, когда мы сдаем
протокол в территориальную избирательную комиссию без ошибок». Итак,
председатель УИК прямо признается в нарушении закона. Видимо, именно так учат
в префектуре. Судью, прокурора и представителей вышестоящих комиссий это не
волнует.
Из выступления прокурора: «Стороны должны представлять те доказательства,
на которые они ссылаются. Заявители сказали в судебном заседании, что они
голосовали за указанную партию, но, тем не менее, выборы считаются тайными,
волеизъявление каждого гражданина – это его волеизъявление… И одним из главных
доводов, чтобы признать выборы недействительными, необходимо чтобы
волеизъявление большинства избирателей было нарушено, а это не было доказано».
В итоге в удовлетворении заявления 13 избирателей и партии «Яблоко» отказано.
Я думаю, что процесс этот весьма показателен. Есть у нас репрессивное «басманное
правосудие». И есть «люблинское» – защищающее власть от граждан. Впрочем, это
две стороны одной медали.